Сочинения в двух томах. Том 1 - [142]

— Ты захватил меня в Дьепе, сказав, что мы совершим небольшую увеселительную поездку, — начал он. — Я не отказался, надеясь, что мы высадимся в Испании, чтобы подурачиться с прекрасными синьоритами, а тут, черт возьми, ни одной синьориты за все путешествие! Напьюсь, думал я, испанского вина в Гибралтаре, а Рождество проведу в Пэл-Мэл… И это я, никогда не выезжавший из Лондона больше чем на неделю, чтобы не плакать по своим детям. Будь же честным человеком, Ин, мой мальчик! Ты едешь, наверное, по какому-нибудь важному делу, и тайна его известна только маленькому японцу… Скажи, что это так, и я, Тимофей, до конца мира буду верить тебе!

— Тимофей, — сказал я, чувствуя, что наступает время, когда я должен откровенно поговорить с ним, — ты настолько хорошо знаешь меня, что не назовешь ни безумцем, ни ребенком. Я поясню тебе в двух словах, зачем я приехал в Африку. Я желаю узнать, кто украл мой жемчуг, который был надет в Кенсингтоне на Анне Фордибрас.

Удивить Тимофея Мак-Шануса совсем нетрудно, ибо это человек, состоящий из восклицаний. Но в это утро он был на грани удивления. Повернувшись ко мне, он взглянул мне прямо в лицо, затем дружески опустил свою громадную руку на мое плечо.

— Это не шутка, Ин?

— Никакой шутки здесь нет, Тимофей.

— Ты думаешь, что истина плавает по морю?

— Не только думаю, но верю этому так, что истратил пятую часть своего состояния на покупку этой яхты и готов истратить еще три пятых, если экспедиция эта поможет мне открыть истину.

— И нет ни единого человека, который, кроме меня, знал бы эту тайну?

— Есть… мужчина и женщина. Я не говорил о ней ни тому, ни другой. Мужчина — это японец, от которого ничто не скрыто под небом. Женщина… Она знает все сама по себе: это Анна Фордибрас.

Он с видом некоторого разочарования покачал головой.

— Японец — сам сатана во плоти, не могу отрицать этого. Девушка — другое дело. Этот сумасшедший старый джентльмен сам украл жемчуг и заставил свою дочь надеть его под самым твоим носом. Фабос, мой мальчик, ты не веришь этому?

— Я все скажу тебе в свое время, Тимофей! Ждать этого не так долго. С другой стороны, однако, я могу целый год проплавать здесь. Не печалься, мой друг! Я уже обещал тебе, что первый пароход, отходящий из Капштадта после нашего приезда, отвезет тебя обратно в твой любимый Пэл-Мэл. Мои обязанности вполне ясны. Я не могу уклоняться от них, каковы бы ни были последствия. Согласись, впрочем, Тимофей, что ты приятно путешествовал.

— Путешествие приятное и компания хорошая. Твой японец швырнул меня вчера в другой конец каюты, чтобы показать мне, как это делается у них на родине. У тебя тут есть шотландец, который заставил меня переплыть экватор в коротенькой шотландской юбке, и еще два проходимца из графства Корк, которые рассказывают мне, будто у них на штусборде луна вместо котла. Потом играю с тобой каждый день в пикет и проигрываю тебе свои сбережения — семь фунтов, четыре шиллинга и два пенса… это так же верно, как то, что я живой человек. О, да! Путешествие вполне приятное! И ради чего, Фабос? Ты ведь волшебник, так не можешь ли сказать мне этого?

— Совсем я не волшебник, Тимофей! Предложи мне тот же вопрос в восемь часов вечера, и я в состоянии буду ответить тебе. Если я не ошибаюсь, то ответом будет дымок, виднеющийся на горизонте. Я тебе скажу, когда будет безопасно говорить об этом, — ни одной минутой раньше или позже.

Я сказал это, кажется, так горячо и серьезно, что он не мог не поверить мне. Не смешно ли, право, что пустая, собственно, вещь могла так взволновать меня, а между тем я ни разу еще не приходил в такое возбужденное состояние с того самого времени, когда подозрения мои впервые подтвердились находкой в бухте Паллинг. Туманная дымка на горизонте — сознание того, что какое-то другое судно идет по тому же курсу к южным берегам Африки. Вот все, что мы увидели, а между тем на борту не было ни одного человека, у которого не забилось сердце и не напряглись нервы при виде туманной дымки.

— Что вы скажете об этом, капитан Лорри? — спросил я краснощекого, всегда спокойного офицера, который подошел к нам во время нашего разговора. — Здесь ведь нет курса для судов. Думали ли вы встретить корабль так близко у берегов?

— О нет, сэр! Будь это канонерское судно, идущее в Порт-Ноллоз, оно делало бы не десять узлов. Такие суда делают по пятнадцати.

— Он держит курс на юг?

— На юг, сэр!

— Вы не удивитесь, если услышите, что оно останавливалось в бухте Святой Елены?

— После того, что вы мне сказали, сэр, ничто меня не удивит. Достаточно удивительно и то уже, сэр, что мы могли встретить здесь какое бы то ни было судно.

Я согласился с ним. Нет ничего более приятного в жизни, как подтверждение истинности какого-нибудь заключения, выведенного из целого ряда известных обстоятельств. Здесь, в этом далеком океане, раскрывалось одно из колец в цепи моих предположений…

— Капитан, — сказал я, — люди поймут, я думаю, что нам необходимо узнать, зачем судно это посещает бухту Святой Елены и куда оно отправляется, когда покидает ее. Остальное предоставляю вам… и машинам. Если только догадаются о нашем намерении, нам немедленно помешают. Доверяюсь вполне вашему здравому смыслу и надеюсь, что ничего подобного не случится.