Сочинения. Письма - [11]

Мело пороховой порошей,

Большая жатва собрана.

Я счастлив, сердце, — допьяна,

Что мы живем в стране хорошей,

Где зреет труд, а не война.

Война! Она готова сворой

Рвануться на страны жилье.

Вот слово верное мое:

Будь проклят тот певец, который

Поднялся прославлять ее!

Мир тяжким ожиданьем связан.

Но если пушек табуны

Придут топтать поля страны —

Пусть будут те истреблены,

Кто поджигает волчьим глазом

Пороховую тьму войны.

Я призываю вас — пора нам,

Пора, я повторяю, нам

Считать успехи не по ранам —

По веснам, небу и цветам.

Родятся дети постепенно

В прибое. В них иная стать,

И нам нельзя позабывать,

Что сердце, падкое к изменам,

Не может больше изменять.

Я вглядываюсь в мир без страха,

Недаром в нем растут цветы.

Готовое пойти на плаху,

О кости черствые с размаху

Бьет сердце — пленник темноты.

1932

ЛЕТО

1

Поверивший в слова простые,

В косых ветрах от птичьих крыл,

Поводырем по всей России

Ты сказку за руку водил.

Шумели Обь, Иртыш и Волга,

И девки пели на возах,

И на закат смотрели до-о-лго

Их золоченые глаза.

Возы прошли по гребням пенным

Высоких трав, в тенях, в пыли,

Как будто вместе с первым сеном

Июнь в деревни привезли.

Он выпрыгнул, рудой, без шубы,

С фиалками заместо глаз,

И,крепкие оскалив зубы,

Прищурившись, смотрел на нас.

Его уральцы, словно друга,

Сажали в красные углы,

Его в вагонах красных с юга

Веселые везли хохлы.

Он на перинах спал, как барин,

Он мылся ключевой водой,

В ладони бил его татарин

На ярмарке под Куяндой.

Какой пригожий!

                     А давно ли

В цветные копны и стога

Метал январь свои снега,

И на свободу от неволи

Купчиху-масленицу в поле

Несла на розвальнях пурга!

Да и запомнится едва ли

Средь всяческих людских затей,

Что сани по ветру пускали,

Как деревянных лебедей?

Но сквозь ладонь взгляни на солнце

Весь мир в березах, в камыше,

И слаще, чем заря в оконце,

Медовая заря в ковше.

Когда же яблоня опала?

А одуванчик? Только дунь!

Под стеганые одеяла

К молодкам в темень сеновала

Гостить повадился июнь.

Ну, значит, ладны будут дети —

Желтоволосы и крепки,

Когда такая сладость в лете,

Когда в медовом, теплом свете

Сплетает молодость венки.

Поверивший в слова простые,

В косых ветрах от птичьих крыл,

Ты, может, не один в России

Такую сказку полюбил.

Да то не сказка ль, что по длинной

Дороге в травах, на огонь,

Играя, в шубе индюшиной,

Без гармониста шла гармонь?

Что ель шептала: «Я невеста»,

Что пух кабан от пьяных сал,

Что статный дуб сорвался с места

И до рассвета проплясал!

2

Мы пьем из круглых чашек лето.

Ты в сердце вслушайся мое,

Затем так смутно песня спета,

Чтоб ты угадывал ее.

У нас загадка не простая…

Ты требуй, вперекор молве,

Чтоб яблони сбирались в стаи,

А голуби росли в траве.

Чтоб на сосне в затишье сада

Свисала тяжко гроздь сорок —

Всё это сбудется, как надо,

На урожаи будет срок!

Ну, а пока не стынет в чашке

Зари немеркнущая гладь,

Пока не пробудилась мать,

Я буду белые ромашки,

Как звезды в небе, собирать.

Послушай, синеглазый, — тихо…

Ты прошепчи, пропой во мглу

Про то монашье злое лихо,

Что пригорюнилось в углу.

Крепки, желтоволосы дети,

Тяжелый мед расплескан в лете,

И каждый дождь — как с неба весть.

Но хорошо, что горечь есть,

Что есть над чем рыдать на свете!

3

Нам, как подарки, суждены

И смерти круговые чаши,

И первый проблеск седины,

И первые морщины наши.

Но посмотри на этот пруд —

Здесь будет лед, а он в купавах.

И яблони, когда цветут,

Не думают о листьях ржавых.

Я снег люблю за прямоту,

За свежесть звезд его падучих

И ненавижу только ту

Ночей гнилую теплоту,

Что зреет в задремавших сучьях.

Так стережет и нас беда…

Нет, лучше снег и тяжесть льда!

Гляди, как пролетают птицы,

Друг друга за крыло держа.

Скажи, куда нам удалиться

От гнили, что ползет, дрожа,

От хитрого ее ножа?

Послушай, за страною синей,

В лесу веселом и густом,

На самом дне ночи павлиньей

Приветливый я знаю дом.

С крылечком узким вместо лапок,

С окном зеленым вместо глаз,

Его цветов чудесный запах

Еще доносится до нас.

От ветра целый мир в поклонах.

Все люди знают, знаешь ты,

Что синеглазые цветы

Растут не только на иконах.

Их рисовал не человек,

Но запросто их люди рвали,

И если падал ранний снег,

Они цвели на одеяле,

На шалях, на ковре цвели,

На белых кошмах Казахстана,

В плену затейников обмана,

В плену у мастеров земли.

О, как они любимы нами!

Я думаю: зачем свое

Укрытое от бурь жилье

Мы любим украшать цветами?

Не для того ль, чтоб средь зимы

Глазами злыми, пригорюнясь,

В цветах угадывали мы

Утраченную нами юность?

Не для того ль, чтоб сохранить

Ту необорванную нить,

Ту песню, что еще не спета,

И на мгновенье возвратить

Медовый цвет большого лета?

Так, прислонив к щеке ладонь,

Мы на печном, кирпичном блюде

Заставим ластиться огонь.

Мне жалко, — но стареют люди…

И кто поставит нам в вину,

Что мы с тобой, подруга, оба,

Как нежность, как любовь и злобу,

Накопим тоже седину?

4

Вот так калитку распахнешь

И вздрогнешь, вспомнив, что, на плечи

Накинув шаль, запрятав дрожь,

Ты целых двадцать весен ждешь

Условленной вчера лишь встречи.

Вот так: чуть повернув лицо,

Увидишь теплое сиянье,

Забытых снов и звезд мельканье,

Калитку, старое крыльцо,

Река блеснет, блеснет кольцо,

И кто-то скажет: «До свиданья!..»

30 июля 1932. Кунцево

ПЕСНЯ О ГИБЕЛИ КАЗАЧЬЕГО ВОЙСКА

1

Что же ты, песня моя,