Сочинения - [22]

Шрифт
Интервал

Живешь наперекор беде?..
12. IX <19>25

«Здравствуй, веселое горе!..»

Здравствуй, веселое горе!
Голая радость моя!
Вот — на ветвях, на заборе
Хохот и плач сентября…
Вот заискрились лампады
Под виноградной парчей…
Кончили ткать шелкопряды
Осени плод золотой…
Вот по полям в перелесок,
Шелковым платьем звеня,
Тихо проходит Невеста
И осеняет меня…
И завертелся в круженьи
Неба и веток промеж
Ветра, и листьев, и пенья
Золотовейный мятеж…
Это опять ворожеи
Неизменяющий зов…
И на деревьях, как змеи,
Виснут обрывки стихов.
Это опять у Кащея
Нищим похищенный клад…
И по тропам, по аллеям
Брызги червонные в ряд…
И непонятные речи
Неумолимой земли…
Тело мое человечье
В тихий собор понесли…
30. IX <19>25

«По улице томительно и жалко…»[149]

По улице томительно и жалко
Текла густая человечья речь,
Спешил фонарщик с огоньком на палке,
Чтоб хоть какой-нибудь огонь зажечь…
Бродили люди. Делали делишки
И продавали Бога второпях,
С девчонками развязные мальчишки
Уединялись в городских садах.
А я худел и наливался желчью,
Артерии вздувались на висках,
Судьбу хулил — глухонемую, волчью,
Успокоения искал в стихах…
Я чувствовал, как, вечность наполняя
Своим дыханием, был близок Бог…
Он тихо звал, мой дух опустошая,
А я хилел и отвечать не мог.
Душа моя, вкусив земного знанья
Горчайшии плод, томилась в пустоте
Надеждой на иное процветанье
Воспоминаньем о небытие.
3. V<19>26

«Господь, Господь, один, единый…»[150]

Господь, Господь, один, единый
Твой мудрый, Твой пречистый луч…
И я — свободный и невинный,
Взойду сверкающею льдиной
Из глубины морей — до туч…
И пусть свинцовым взором Вия
За мной сорвутся в туголет
Воспоминания глухие —
Там в небесах моя Россия
Огромным голосом поет…
21. V<19>26

«Душа мятежная, живи!..»

Душа мятежная, живи!
Два в мире чуда от богов —
Возникновение любви
И зарождение стихов…
1. VI <19>26

«Я закрываю плотно дверь…»

Я закрываю плотно дверь,
Предчувствием смутным обезволен.
Не трогайте меня теперь,
Не трогайте меня — я болен…
О ней, о ней, все об одной —
Одна мечта, одна забота!
Но музы призрак предо мной
Явится медлит отчего-то…
Немая музыка во мне,
Все узницей она таится…
О, сердце, раскались огнем —
Тогда она осуществится.
И горькой совести теперь,
Я знаю, до конца тревога…
Не трогайте меня: я — зверь,
Я — ангел, не узнавший Бога…
5. IX <19>26

Сон(«На ярмарку штампов, базар велеречий…»)[151]

На ярмарку штампов, базар велеречий
Собрались поэты, пророки, предтечи
И бродят и ищут среди балаганов
На вывесках ветхих «цветистых обманов»…
И сам я, поэтик и странник по миру,
Забрел на базар обновить мою лиру…
Какое смятенье! Пройти невозможно,
За каждую строчку дерутся безбожно…
А я, утомленный, прижавшись к забору,
Взираю на стаю, на стадо, на свору…
— Какая потеха! И что за охота
Так страстно ломиться в гнилые ворота…
В глухой балаган ярлыки зазывают,
Стоят продавцы и, скучая, зевают,
Торгуют, торгуют — все тем же товаром —
«Цепями судьбы» и «любовным пожаром».
И цепи, ржавея, звенят на стене,
Любовный пожар — сковорода на огне…
А дальше — по трубочкам «слезы» в стаканы,
На полках развешаны «грезы», «туманы»…
— На гривенник дайте мне «крыльев могучих»,
А мне на полтинник «лобзаний», да жгучих,
Два пуда «позора», «печалей» штук восемь,
Немножечко «счастья» и рифму на «осень»…
О тут я, не выдержав, страхом объятый,
Поспешно покинул базарчик проклятый.

«Рыдай опять, свободы вечный дух…»[152]

Рыдай опять, свободы вечный дух,
Россия вновь осиротела,
Еще один святой огонь потух,
Еще одна душа перегорела…
Ей солнца твоего не увидать,
Не вынесла она разлуки…
Рыдай, рыдай, отчаянная мать,
Детей обрекшая на муки…
Теряла ты и потеряла вновь.
О, цепенеют дни глухие…
За душу кроткую, за подвиг, за любовь
Рыдай и помолись, Россия.
15. II <19>27

«Мы плыли долго и упорно…»[153]

Мы плыли долго и упорно
Стихиям всем наперекор,
С огромным ветром стихотворным
Ведя серьезный разговор.
Нас провожали альбатросы
И чайки реяли во след…
Под реей крепкие матросы
Себе готовили обед…
Скрипели скрепы, пели снасти,
Ругался грозный капитан…
В единственной прекрасной страсти
Кипел суровый океан.
А ты нас дома ожидала
За палисандровым столом,
Все думала: «Еще им мало,
Еще не вспомнился им дом».
Голубушка, в кисейной шали
Тряс плечики твои озноб…
А мы, беспутные, летали,
О рифмы расшибали лоб…
О, Пенелопа, ты грустила,
И, старый штопая чулок,
Ты, как Европа, уронила
С проворной ножки башмачок.
21. X <19>27

«О, старость, если б ты могла…»

О, старость, если б ты могла…
О, если б молодость, ты знала…
Какие важные дела
Душа отважная свершала б…
Но нет… Вперед не заглянуть,
И что прошло, того не стало…
Так тянется бесцельный путь
Без окончанья, без начала…
Воспоминаний страшный груз,
Надежды радостные крылья…
И голос одиноких муз,
Развеянный с дорожной пылью…
19. I <19>28

«Есть свет, невидимый глазам…»

Есть свет, невидимый глазам
(О я не про лучи Рентгена),
Есть свет, неявленный глазам
В непроницаемой вселенной.
Но радость редкая дана
Душе возвышенной и тонкой,
И проясняется она
Светочувствительною пленкой.
29. II <19>28

«Мир безграничного томленья…»

Мир безграничного томленья,
Мир бледнокровной суеты,
Когда же ветром откровенья
Спасешь меня, овеешь ты?
Когда возвысишь и взволнуешь
И подлинного бытия
Вдохнешь стремительные струи
В преображенного меня?

Рекомендуем почитать
Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Скобелев: исторический портрет

Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.


Подводники атакуют

В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.


Жизнь-поиск

Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».


Интервью с Уильямом Берроузом

Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.


Syd Barrett. Bведение в Барреттологию.

Книга посвящена Сиду Барретту, отцу-основателю легендарной группы Pink Floyd.