Сочинения барона Брамбеуса - [24]

———

У Олиньки Р*** были отец и мать: отец — как обыкновенно водится —Иван Иванович; мать — Анна Петровна.

У отца были две тысячи душ крестьян, прекрасный дом с колоннами на Фонтанке и сто пятьдесят тысяч дохода, без долгов. В молодости он служил по разным департаментам; он и теперь, вероятно, числится где-нибудь на службе, хотя о том не говорит ни слова. Но повсюду испытал он «неудачи»: по его словам, испытал их потому, что не умел кланяться, по словам его приятелей, — потому, что не умел ничего делать. Он некогда был высокомерен, хотел непременно вскарабкаться на высокое, очень высокое, место, дослужиться чипов, лент, почестей — и всеми мерами, всеми средствами дослужился только 6-го класса[79]. Он некогда дышал честолюбием, потел честолюбием, был весь покрыт прыщами честолюбия — но на длинном пути к 6-му классу простудился, и честолюбие вошло у него в тело, по которому разлилось, подобно подагре. Теперь, вогнанное в кровь, чиновное начало производит в нем ломоту в костях, боль в спине, колотье в боку. Дух его окис. Он страждет скрытым превосходительством. Он недоволен всем и особенно восстает против чинов, против страсти служить и дослуживаться. Однако ж я знаю, что он и теперь где-то служит, исподтишка. Жена всякое утро говорит ему, что он дурак, ни к чему не способен. Годовой доктор всякое утро прописывает ему лекарство от спазмов. Но после каждого повышения чинами его приятелей и знакомцев он должен для здоровья принять слабительное и держать весь день ноги на кувшине с кипятком.

В вист играет он по маленькой; черта страх боится, а ходит всегда с последней в масти.

Однажды решился он быть деятельным и усердным и перед новым годом, когда заготовлялись представления к чинам и знакам отличия, поехал к своему начальнику играть в вист по пятисот рублей. Он проиграл две тысячи. Воротившись домой, он выбранил жену за напрасную трату денег на наряды и приколотил всех лакеев за нерадение об его пользах.

Вот Иван Иванович!

А что касается до Анны Петровны, то она румянилась, наряжалась, ездила с визитами, днем развозила сплетни, ввечеру разливала чай. Об ней сказать нечего: она была настоящий женский — 0, нуль.

Разве то, что некогда была она красавица и имела многих обожателей?.. что пока муж коптел в одном и том же классе, она нередко успевала переменить десятерых домашних друзей?.. что она не обращала никакого внимания на мужа, ни на его скупость и делала все, что хотела?.. В самом деле, было время, когда Иван Иванович не смел и пикнуть перед своею женою. И тогда ее знакомки в целом Петербурге, всякое божие утро браня своих супругов, говорили им: «Анна Петровна, вот умная женщина! »

Или то, что некогда у нее была дочь, которая росла, росла, росла и выросла до десяти лет, а Анна Петровна ничего об этом не знала?.. Но однажды она как-то приметила это по короткости ее юбки и стала сериозно думать о дочери. В этом возрасте дочери обыкновенно начинают быть помехою для матерей-красавиц, желающих еще утешать людей своею чувствительностью. Люди постигли эту истину и, для облегчения матерей, мигом выдумали девичьи пансионы: таково было начало женских учебных заведений. Анна Петровна оценила всю пользу этой вежливой выдумки и решилась отдать дочь в какой-нибудь пансион. По счастию, она случайно отдала ее в один институт, и Олинька была спасена случайно.

Анна Петровна говаривала своему мужу: «Что ж? ты служишь, служишь, и ничего не видно: я все высокоблагородная!.. Надобно давать балы».

Иван Иванович отвечал ей: «Ну вот!.. вздумала!..»

Иван Иванович говаривал в свою очередь: «Когда ж увидим мы Олиньку? Я люблю ее; она похожа на меня, как две капли воды; она моя дочь».

И Анна Петровна отвечала: «Ну вот!.. вздумал!..»

Вот Анна Петровна!

Наконец, Анна Петровна состарелась, Иван Иванович ничего не дослужился, Олинька окончила свое воспитание. Они взяли ее к себе; привезли домой и расцеловали. Бедная Олинька!..

Теория супружеской жизни основана вся на противоположностях: когда муж вспыльчив, жена должна быть кротка, и обратно; когда муж мот, жена должна быть скупа, и обратно; когда муж проигрывает в карты, жена должна выигрывать, причем позволяется ей даже немножко плутовать, и так далее. В этом состоит домашнее счастие. Итак, когда простуженное честолюбие пошло у Ивана Ивановича в кости, у Анны Петровны оно высыпало пятнами по всей коже. Оставленная красотою и ее любителями, она непременно желала быть превосходительною.

Но на мужа нечего уже было надеяться: он повсюду встречал «неудачи». Анна Петровна задумала действовать сама и добраться до 4-го класса посредством своей дочери. Иван Иванович согласился с нею, что это тоже очень хорошее средство.

— Твой начальник, я слышала, ищет богатой невесты? — сказала она.

— Да! ищет; он теперь в большой силе, — сказал он.

— Наша Олинька была бы ему как раз впору, — сказала она.

— Да! мы могли б покамест дать за нею пятьдесят тысяч дохода, — сказал он.

— Но дочь была бы превосходительная, а мать нет: это нейдет!.. — сказала она.

— Да! это нейдет!.. — сказал он.

— Но ежели он в большой силе, то ему немногого стоило б вывести нас тоже в превосходительные?.. — сказала она.