Событие - [2]

В один из тех дней я пошла в кино на итальянский черно-белый фильм «Вакантное место». Это была долгая и грустная история о жизни молодого человека и его первой работе в конторе. Зал был почти пуст. Глядя на хилую фигурку мелкого клерка в плаще, на его унижения, ощущая безнадежное отчаяние фильма, я понимала, что месячные не вернутся.

Однажды вечером я согласилась поехать в театр с девушками из общежития, у них оказался лишний билет. Давали «За закрытыми дверями», а я никогда еще не видела современных пьес. Был аншлаг. Я смотрела на ярко освещенную сцену вдалеке и думала только о своей задержке. Помню лишь Эстель – блондинку в голубом платье – и Гарсена, одетого лакеем, с красными глазами без век. В дневнике я записала: «Замечательно. Только бы не эта РЕАЛЬНОСТЬ у меня в животе».

В конце октября я уже не верила, что месячные могут вернуться. Я записалась к гинекологу, доктору Н., на 8 ноября.

На выходных в честь Дня всех святых я, как всегда, была у родителей. Я боялась, что мама спросит меня о задержке. Я была уверена, что она каждый месяц проверяет мои трусы, разбирая грязное белье, которое я привозила ей на стирку.

В понедельник я проснулась с тошнотой и странным привкусом во рту. В аптеке мне дали Гепатоум, густую зеленую жидкость, от которой меня замутило еще сильнее.

О., девушка из общежития, предложила мне преподавать вместо нее французский в школе Сен-Доминик. Это была хорошая возможность немного заработать вдобавок к стипендии. Директор встретила меня с хрестоматией Лагарда и Мишара по XVI веку в руках. Я сказала ей, что никогда не преподавала и очень боюсь. Это нормально, она сама, когда начала вести философию, целых два года заходила в класс ссутулившись и не поднимая глаз. И, сидя на стуле напротив меня, она изобразила, как это выглядело. Мне было видно только ее затылок под платком. Выходя из кабинета с одолженными мне Лагардом и Мишаром, я представила, как стою под взглядами девочек из десятого класса, и меня чуть не вырвало. На следующий день я позвонила директрисе и отказалась от места. Она сухо велела мне вернуть учебник.

В пятницу 8 ноября я шла к площади Отель-де-Виль, чтобы сесть на автобус до улицы Лафайет, где принимал доктор Н., и встретила Жака С. Это был сын директора местного завода, студент филологического факультета. Он поинтересовался, зачем мне понадобилось на левый берег. Я ответила, что у меня болит живот и я еду к стоматологу. Он уверенно заявил, что стоматолог не животы лечит, а воспаления во рту. Я испугалась, что моя оплошность вызовет у него подозрения и он захочет проводить меня до дверей врача, и быстро вскочила в подъехавший автобус.

Когда я слезала с кресла и мой толстый зеленый свитер расправлялся у меня на бедрах, гинеколог сказал, что я, возможно, беременна. То, что я приняла за боли в желудке, было токсикозом. Доктор всё же назначил мне уколы, чтобы возобновить месячные, но, казалось, сам не верил, что это поможет. Уже в дверях он ободряюще улыбнулся: «Дети любви всегда самые красивые». Это звучало ужасно.

Я вернулась в общежитие пешком. Запись в дневнике: «Я беременна. Это кошмар».

В начале октября я несколько раз занималась любовью с П. Он изучал политологию, мы познакомились на каникулах, а потом я ездила к нему в Бордо. Я знала, что по менструальному календарю у меня опасный период, но не верила, что «это может закрепиться» у меня в животе. Мне казалось, что в любви и наслаждении мое тело существенно не отличается от мужского.

Все воспоминания о моей поездке в Бордо – комната на Кур-Пастер, где вечно был слышен шум автомобилей, узкая кровать, веранда кафе «Монтень», кинотеатр, где мы смотрели «Похищение сабинянок» – всё это теперь значило для меня лишь одно: я там была и не знала, что беременею.

Университетская медсестра без лишних вопросов сделала мне один укол вечером и еще один на следующее утро. Выходные были длинные, по случаю 11 ноября. Я поехала к родителям. Там у меня произошло небольшое розоватое кровотечение. Я положила испачканное белье и брюки в кучу грязной одежды, на самом виду. (Запись в дневнике: «Незначительное выделение. Поможет сбить с толку маму».) Вернувшись в Руан, я позвонила доктору Н. Он подтвердил диагноз и сказал, что вышлет мне родовой сертификат. Я получила его на следующий день. «Роженица: мадемуазель Анни Дюшен. Предполагаемая дата: 8 июля 1964 г.». Я представила лето, солнце. И порвала сертификат.

Я написала П., что жду ребенка и хочу от него избавиться. Мы расстались на неопределенной ноте, и мне было приятно нарушить его беспечность, хоть я и не сомневалась, что мое решение сделать аборт принесет ему огромное облегчение.

Неделю спустя в Далласе был убит Кеннеди. Но меня это уже не интересовало.

Последующие месяцы окутаны светом неопределенности. Я помню себя на улицах, постоянно в пути. Всякий раз, когда я думаю о тех временах, мне в голову приходят фразы из литературы, вроде «по морю прочь», «по ту сторону добра и зла», или даже «путешествие на край ночи». Мне всегда казалось, что они отражают то, что я тогда прожила и испытала. Что-то невыразимое и по-своему прекрасное.