У меня два желания: чтобы событие стало текстом. И чтобы текст был событием.
Мишель Лейрис
Как знать, может, память в том и состоит, чтобы наблюдать до самого конца.
Юко Цусима
Я вышла на станции «Барбес». Как и в прошлый раз, под мостом наземного метро толпились мужчины. По тротуару проходили люди с розовыми пакетами из дешевого супермаркета «Тати». Я свернула на бульвар Маджента и узнала магазинчик «Билли» с вывешенными на улице куртками. Навстречу мне шла женщина, ее крепкие ноги были обтянуты черными чулками с крупным узором. На улице Амбруаз-Паре людей почти не было до самой территории больницы. Я прошла по длинному сводчатому коридору корпуса Элизы. В первый раз я не заметила, что во дворе, который тянется вдоль застекленного коридора, есть беседка. Интересно, подумала я, каким покажется мне всё это потом, на обратном пути. Я толкнула дверь с табличкой «15» и поднялась на третий этаж. В регистратуре диагностического отделения я отдала карточку со своим номером. Женщина за стойкой порылась в какой-то папке и достала коричневый конверт с документами. Я протянула руку, но женщина не дала мне конверта, а положила его на стол и велела мне сесть и ждать, когда меня вызовут.
Зал ожидания разделен на два смежных помещения. Я села там, где было ближе к двери врача и больше народу. Принялась проверять письменные работы, которые принесла с собой. Сразу за мной предъявила свой номерок молоденькая девушка с длинными светлыми волосами. Я заметила, что ей тоже не выдали конверта и велели ждать приглашения. В зале на большом расстоянии друг от друга уже сидели мужчина лет тридцати, лысоватый и модно одетый, темнокожий парень с плеером и хмурый господин лет пятидесяти, обмякший в кресле. После светловолосой девушки пришел четвертый мужчина, уверенно уселся и достал из портфеля книгу. Еще была парочка: она в рейтузах и с большим животом, он в костюме с галстуком.
На столике вместо журналов лежали листовки о пользе молочных продуктов и о том, «как жить с ВИЧ». Женщина в рейтузах говорила со своим спутником, вставала, обнимала его, поглаживала. Тот не произносил ни слова и сидел неподвижно, опираясь руками на зонт. Молоденькая блондинка сидела с опущенными, почти закрытыми глазами, сложив кожаную куртку на коленях, и казалась окаменевшей. У ее ног стояли объемистый чемодан и рюкзачок. Я подумала, что у нее, быть может, больше причин бояться, чем у остальных. Возможно, она пришла за результатами перед тем, как уехать куда-то на выходные или проведать родителей в глубинке. Из кабинета вышла врач, худенькая энергичная женщина в розовой юбке и черных чулках. Она назвала номер. Никто не сдвинулся с места. Пациент сидел в смежном зале. Это был парень: он прошел так быстро, что я успела заметить лишь очки и хвостик.
Вызвали темнокожего парня, потом нескольких из второго зала. Никто не разговаривал и не шевелился, кроме женщины в рейтузах. Все поднимали глаза, только когда в дверях кабинета появлялась врач или кто-то оттуда выходил. Его провожали взглядом.
Несколько раз звонил телефон. Люди записывались на прием или уточняли расписание. Один раз женщина из регистратуры ходила за врачом, чтобы тот ответил на вопрос пациента. Он несколько раз повторил: «Нет, она точная, абсолютно точная». Его слова гулко раздались в тишине. Человек на другом конце провода, очевидно, был заражен.
Я закончила проверять работы. Перед глазами у меня, как в тумане, снова и снова вставала одна и та же сцена: июль, выходные, сплетение двух тел, эякуляция. Именно из-за этого эпизода, забытого на несколько месяцев, я и сидела сейчас здесь. Объятия и содрогания обнаженных тел казались мне теперь танцем смерти. Мне чудилось, что мужчина, с которым я нехотя согласилась встретиться, приехал из Италии только для того, чтобы заразить меня СПИДом. И всё же я никак не могла установить связь между этими движениями, теплом кожи, спермой и тем фактом, что я теперь сижу здесь. Я подумала, что секс вообще нельзя связать ни с чем другим.
Доктор назвала мой номер. Не успела я зайти в кабинет, как она широко мне улыбнулась. Я решила, что это добрый знак. Врач закрыла дверь и сразу сказала: «Результат отрицательный». Я рассмеялась. Всё остальное, что она говорила, меня не интересовало. Казалось, она радуется за меня, как сообщница.
Я слетела вниз по лестнице и миновала стеклянный коридор, не глядя по сторонам. Я думала о том, что снова спасена. Мне хотелось знать, спасена ли светловолосая девушка. На станции «Барбес» на платформах толпились люди, повсюду мелькали розовые пакеты из «Тати».
Я осознала, что прожила этот эпизод так же, как в 1963-м, когда ждала вердикта от доктора Н., с тем же ужасом и недоверием. Выходит, вся моя жизнь – где-то между менструальным календарем и презервативом из автомата за один франк. Это хороший метод измерения жизни. Куда вернее других.
![В долине смертной тени [Эпидемия]](/storage/book-covers/20/20b59336dc28de47dc7a206b6ad9ee6ea45788bb.jpg)
