Собрание стихотворений - [8]

Выйдут внуки красных командиров

И допишут мемуары белых.

И не сверхъестественно, пожалуй,

Если светоч в черной тьме зажженный

Самым честным русским генералом —

Вспыхнет светом правды озаренный.

«Ах, наконец-то я увидел…»

Ах, наконец-то я увидел,

Что этот я совсем не то!

Творец, конечно, не предвидел

Такого чучела в пальто,

В полуботинках, в мягкой шляпе

С петлей на шее — хомутом.

Сапожник да портной натяпал,

А я то, собственно, при чем?

Мне просто стыдно и обидно

За этот непристойный вид.

Но делать нечего, как видно,

Все это черта веселит.

Еще не выдумали рожек,

Но черти слышится поют:

«Копытца — выкроет сапожник,

Портные — хвостики пришьют».

1. «Это было — где-то…»

Это было — где-то

Далеко от Сены:

Солнце пахло — летом,

Ветерок — сиренью.

Было на параде,

Под апрельским небом,

В Елизаветграде,

На плацу учебном:

Светлых шашек гребень,

Лошади, знамена:

Слушали молебен —

Оба эскадрона —

О христолюбивом

Воинстве имперском,

И святым порывом —

Отзывалось сердце.

Грянула музыка…

С нею юнкера

Во имя — Великой —

Грянули — ура!

2. «Отзвучали гимны…»

Отзвучали гимны,

Отзвенел парад —

И не стало имени:

Елизаветград.

На песке — сердечки —

Конские следы…

И уходят в вечность

Конные ряды.

Ясно и дождливо

Будет — как всегда,

А христолюбивых

Воинств — никогда!

«Мечта»

Здесь трубы сигнальной,

Не воскреснет глас,

Но вострубит — Ангел

И настанет — Час.

Конница воскреснет —

Чтоб занять места

Доблести и чести —

В воинствах Христа.

Переступят грани:

Звезд и тьмы времен —

Вихревые ткани —

Ратей и знамен.

Засияет небо,

Как сплошной огонь,

И на горный гребень

Ступит белый конь.

И весенний всадник

Будет как гроза.

И земному аду

Не поднять глаза.

Саранча стальная

Скроет небосвод,

Но металл растает,

Как весною — лёд.

«Есть миг, когда одних ресниц длиной…»

Есть миг, когда одних ресниц длиной

Я отделен от жизни не земной.

И два начала в розовом огне —

Тогда соединяются во мне.

Так солнечным сияньем поздний сон —

Сквозь сомкнутые веки озарен.

Так новыми стихами дальний звон —

Почти помимо слов запечатлен.

«Свое спасая зренье…»

Свое спасая зренье,

От славы не земной —

Я в ужасе священном —

Закрыл глаза рукой.

Меня овеял ветер —

Молниевидных крыл,

Перед нездешним светом

Я зренье — сохранил.

Телесным содроганьем

И трусостью греша —

Высокому призванью —

Ответила душа.

Лишь через руку эту,

Запечатлен в душе —

Мгновенный отблеск света,

Как снимок на клише.

«Сравнительно со мной — все пустяки»

М.Ж.

Сравнительно со мной — все пустяки,

И то, что я пишу, и то, что еду,

И то, что дотащил свои мешки,

И то, что кто-то празднует победу.

И смерть моя, в сравнении с другой,

И как-то невозможнее и хуже,

И больше всех страдаю я душой.

И не сравним с другим мой тайный ужас,

Но если б мне судьбу решать пришлось

И между нами выбирать двоими —

Во мне бы сразу мужество нашлось

Перед твоим свое поставить имя.

«Затишье было — жаркий день пылал…»

Затишье было — жаркий день пылал.

Среди сожженных трав еще зеленый,

Молчаньем долгим неба утомленный,

Покрытый пылью тополь увядал.

Но вот далекий гром загрохотал

И тучи потянулись в синеве.

Надежду ширя, тополь встрепенулся,

Но дождь короткий прошумел в листве,

Его корней глубоких не коснулся.

«Какое утро! Небо цвета воска…»

Какое утро! Небо цвета воска

Как бы скончалось от тяжелых ран.

Читатели толпятся у киоска,

Ждут новостей из небывалых стран.

Газетчице ручьем текут монеты,

Мне кажется, она почти поет:

«Помимо вдохновения поэтов,

Приходят вести неземных высот».

Любители прощаются со смехом:

«Всего хорошего до лунных встреч».

Я тоже рад огромному успеху:

Свалилась тяжесть с неуемных плеч.

Мир сделался необычайно плоским,

Как побежденной армии солдат —

Стою, смотрю на небо цвета воска…

Ах да, мне нужно покупать салат.

«Как, скажем, дома переделка…»

Как, скажем, дома переделка,

Как мойка окон и полов,

Так независимая грелка —

Мою разогревает кровь,

Я, словно вплавь, в себя бросаюсь,

И шумных брызг взлетает град,

С чудесной влагой расставаясь,

Я попадаю в белый сад,

Где блещет золотом кумирни

Xранительница вещих снов,

Там музыка и голос лирный,

Еще не воплощенных слов.

И распадаются завесы,

Возможные и даже те, —

Где солнце древнее Зевеса

Горит на огненном кресте.

И учащается дыханье

При взлете, как бы, на скалу,

И падает мое сознание

В светящуюся точкой мглу.

Во всем пространстве только эта —

Горит неверным огоньком.

За темной далью капля света,

Напоминая о земном.

И в ужасе, усильем воли,

Что б не перешагнуть черты,

Я падаю назад в неволю,

Освобожденный от мечты.

«Читатель, друг — не осуди!..»

Читатель, друг — не осуди!

Я запах псятины вдыхаю,

И с наслаждением к груди

Свою собаку прижимаю.

Не одинаков человек,

Нет равенства у человека,

Одни опережают век,

Другие отстают от века.

Что ж, я, конечно, отстаю —

Люблю стихи, люблю природу,

И умников не признаю

И не хочу служить народу!

Глаза лошади

Такой безотчетной печали,

Дивного происхожденья,

Наши глаза не читали

От самого грехопаденья.

Чувствуется, из рая,

Лошадь ушла невинной,

Из верности сопровождая

Тех, кого Бог покинул.

1. «Здесь орешник…»

Здесь орешник

И река,

И черешни

В облаках.

Запах вешний

Из леска.

Было рано.

Стало поздно.

Сквозь туманы

Вышли звезды.

Вот меня коснулся ветер,

Словно рук твоих прохлада.

И замолк весенний вечер

В шелесте дремотном сада.

2. «Глядит луна…»

Глядит луна