Собрание стихотворений - [9]

Через дорогу.

Мне вера не дана.

Не верю в Бога.

Не верю, но хочу

До ужаса, до стона —

Чтоб прав был тот,

Кто набожно свечу

Перед иконой

Жжет…

1954

«Когда забыв обычные дела…»

Когда забыв обычные дела,

Необычайным пробую заняться,

Обычное выходит из угла

И начинает с необычным драться.

Оно во всем, оно везде кругом:

То жарит перья, то котлеты рубит,

То над моим склоняется столом,

Вздыхать, и кашлять, и сморкаться любит.

Оно забилось в лампу, в кошелек,

В напильник, в книжку, отразилось в крапе,

Вошло в машинку музыки, в замок,

Летит ключом, сковородой из шляпы,

Гремит, звенит, грохочет, мирно спит,

Через окно летит фабричным дымом,

В затылок дышит, за спиной стоит —

С лицом, похожим на коровье вымя.

Ты окружен, ты чувствуешь душой,

Что отдаешь позицию без боя

И тянется повсюду за тобой —

Во всех вещах — вмешательство чужое!

И так тебя преследует оно,

Так дразнит и терзает видом бренным,

Что делается (и сказать смешно)

Само собою необыкновенным.

«Я вижу танцы, музыки не слышу…»

Я вижу танцы, музыки не слышу,

Стою на улице, на тротуаре.

Руками машут и ногами пишут

В безмолвии танцующие пары.

И я свое выдумываю пенье,

Ритм подходящий танцу сочиняю,

И в этом вижу олицетворенье

Того, что сам едва ли понимаю.

«Своим сияющим теплом…»

Своим сияющим теплом:

Сияло солнце и сияло

И землю обошло кругом,

И тихо за холмы упало.

Исчезло солнце за холмом,

Чем больше сумерки темнеют,

Тем ярче — памятью о нем —

Цветы у яблонь розовеют.

«Когда я вижу утренний восток…»

Когда я вижу утренний восток,

Всю медленность и торжество рассвета,

За каплей капля, за глотком глоток,

Моя душа огнем тоски согрета.

Но не тоска! Пространство душу пьет.

И жизнь моя мне кажется случайной,

И ранит, как тяжелое копье,

Существованья пустота и тайна.

«Безнадежность — это совершенство…»

Безнадежность — это совершенство,

Безнадежность — полное блаженство,

Безнадежность — это без побед

В пораженьях уцелевший свет.

Полная земная благодать —

Ничего не помнить, не желать.

«Тень не спасает и не губит…»

Тень не спасает и не губит.

Спасает, жжет и губит свет.

И сердце тех сильнее любит,

Кого на свете больше нет.

«Ребеночек, как говорится, — крошка…»

Ребеночек, как говорится, — крошка,

Невинные улыбочки, слова.

Вот он бежит на слабых, жирных ножках.

Качается большая голова.

Вокруг костра детей толпа собралась,

Как очарованная в полусне,

И нежно и невинно улыбалась

Пока котенок корчился в огне.

«За бороздою борозду…»

За бороздою борозду

Проводит пахарь одинокий,

И на вечернюю звезду

Глядит из борозды глубокой.

И там на маленькой звезде,

Что светит, чуть заметной точкой,

Идет по черной борозде —

Такой же пахарь-одиночка.

«Устроено на свете так давно…»

Устроено на свете так давно,

Что может каждый чем-то утешаться.

Для утешенья всякому дано

Желать чего-то, ждать и не дождаться.

Боятся смерти только старики:

Они привыкли жить на этом свете,

Питаться, сплетничать, носить очки

И прятаться от смерти за газетой.

Мне жаль, что я не умер в двадцать лет,

Еще привычки скверной не имея,

Еще не зная, что прекрасный свет —

Жестокая и страшная затея.

«Приходит к мертвым деревцам весна…»

Приходит к мертвым деревцам весна —

Все воскресает, расцветает, дышит.

Поэзия не может жить одна:

Ей нужен человек, который пишет.

Цветок, конечно, создан веселей —

Он совершенней по своей структуре.

Поэзия не может, без людей,

Сойти на землю — прямо из лазури.

«Куда ни ступит человек…»

Куда ни ступит человек,

Где ни появится спросонья —

В озера, в воды чистых рек

Течет фабричное зловонье.

Всё рубит, пилит, косит, жжет,

Всё травит дымом, газом, чадом.

И смрад, и грязь, и смерть несет

Всепобеждающее стадо.

Но вместе с тем само оно

В воротничках, в рубахах чистых.

Вот баба вымыла окно,

Паркетный пол суконкой чистит.

На подоконничках цветы,

Безжизненны, не благовонны.

В домах собачки и коты:

Клочки природы угнетенной.

Есть к этим маленьким зверькам,

К цветочкам, к рыбкам тяготенье:

Убийцу тянет к тем местам,

Где совершилось преступленье.

«Мой брат серьезно уверял…»

Мой брат серьезно уверял,

Что будто у себя в Савое

Однажды видел и слыхал,

Как словно существо живое —

Перед рассветом в тишине,

Когда созвездия бледнели,

Уснули горы, и во сне

Дышали ровно и храпели.

Нашим собакам

1. Дадашке

Крепкой дружбы смерть не побоялась,

Нет моей собаки дорогой,

Для которой песенка слагалась,

Покупался мячик голубой.

Мячик может потеряться где-то,

Эту память в сердце не носить…

Что мне делать с песенкою этой?

Музыки сердечной не забыть.

1966 г.

2. Цюле

Опустело место опустело…

В свете солнца утреннем, лучистом,

Нет комочка этой шерсти белой,

Нет чудесных ушек золотистых.

Посмотрю — Не видно на дороге…

Отставал, бывало, ты и прежде.

Постою, послушаю немного —

Словно есть какая-то надежда.

Может быть — среди травы высокой

Ты лечебный стебелек нанюхал.

Кажется — вот-вот коснется слуха

Звон ошейничка, еще далекий.

Вздрогну, если птичка прощебечет,

Ветерок зашелестит листвою.

Сердце вечно разуму перечит —

Кажется мы все еще с тобою.

1969 г.

«Смотрю и обхожу кругом…»

Смотрю и обхожу кругом —

Покинутый навеки, дом.

Сквозь пол осина проросла,

Куски оконного стекла

На стены зайчиков пускают,

И на развалинах сарая

Уже растет бурьян густой —

Цветок раскрылся голубой.

С каким воинственным напором

За полусломанным забором,