Собрание стихотворений - [10]
Шрифт
Интервал
Прости этот мир безнадежный, бесстыдный, бесплодный,
В котором ты стал бессердечнее, может быть, всех.
Прощая, прощайся со всеми мечтами земными,
Со всеми людьми и с любовью, сгоревшей дотла…
Лишь смерть не прощает, она за плечами твоими —
Печальна, правдива, крылата, бесстрашна, светла.
* * *
Ты меня ещё можешь спасти, но спасенья не надо,
Ты меня ещё можешь любить, но любовь уж не та,
Избегай моего равнодушного, тёмного взгляда,
Не касайся губами уже потемневшего рта.
Тот, кто много любил, должен тот умереть одиноко,
Тот, кто много хотел, должен тот умереть в нищете,
Всё страшнее, всё ближе дыхание смерти и рока,
Всё отчетливей призраки в чёрной встают высоте.
Всё яснее сознанье, что сердце напрасно любило,
Иль любило не так, иль не то, и что сердце мертво,
Что надеждой твоей и любовью, мой ангел бескрылый,
Ты смертельною болью напрасно терзаешь его.
* * *
Надоело мне всё, надоело.
Перечислим же всё не спеша:
И червям обречённое тело,
И томимая Богом душа.
Надоели всё те же вопросы,
И любовь, что мне некуда деть…
Из окурков крутя папиросы,
Надоело на звёзды глядеть.
Надоела посмертная слава,
И прижизненный горький удел,
Надоели и слева, и справа,
Всё, что знал я, и всё, что умел.
И тупое бессмыслицы жало,
И бессонницы мутная жуть…
Завернусь с головой в одеяло,
Постараюсь забыть и уснуть.
* * *
Где наше счастье,
Любовь моя? —
В разверстой пасти
Небытия.
С судьбою споря,
Так гибнет чёлн
В пустыне моря,
В пучине волн.
Так вихорь чёрный
Срывает цвет
У розы горной —
И розы нет.
Так тает грёза
В предсмертных снах,
И крест и роза
В твоих руках.
Над телом милым
Гнусавит поп,
Кадит кадилом,
И крестит гроб,
Кропит росою
Воды живой,
А смерть с косою,
Над головой,
Стоит, зевает
В огонь и тьму
И подпевает
Она ему.
Где наше счастье,
Где жизнь твоя? —
В разверстой пасти
Небытия.
* * *
Надгробное рыдание,
На все вопросы ответ,
Исполнены все обещания —
Смерти нет.
Исполнились все моления,
Все надежды и вся тоска…
Какое страшное пение,
Как глухо комья песка
На крышку падают гроба…
Ты станешь скоро землёй,
Из праха ты вышел, чтобы
В прах возвратиться свой.
О жизни, о вечной, пойте,
О свете вечного дня…
Заройте меня, заройте,
Не мучьте больше меня.
* * *
Саше Конюс
Если дважды два четыре — мной
Понят строй небесный и земной.
Если дважды два четыре — я
В тайны все проникнул бытия.
Мне добра и зла открылся смысл
Силою непогрешимых числ.
Если дважды два… Но вдруг без сил
Падая, я слышу шелест крыл,
Тёмное дыхание ловлю:
«Дважды два равняется нулю».
* * *
Луч зари позолотил окно,
Утреннюю не затмив звезду…
Это всё обман — давным-давно
Я живу в аду.
Я уже давным-давно привык
К паукам Геенны, к свисту змей…
Слизывает дьявольский язык
Свет с души моей.
Я давно измучился вконец
В мутных днях, которым нет конца…
Медленно летит во мгле свинец
В сердце из свинца.
И когда протянет руку друг,
И когда глаза любви сверкнут,
Всё равно, не разорвётся круг
Сатанинских пут,
Лишь во сне, в тумане, вдалеке,
Луч зари над золотом реки…
– И горит звезда в моей руке
И не жжёт руки.
* * *
Мне трезвый мир невыносим —
Недвижность есть в его движенье,
Пронизан мглой, пропитан тленьем.
Безвыходной тоской томим,
Он мне невыносим. Люблю
Божественное опьяненье,
Оно подобно вдохновенью;
Я звуки тайные ловлю,
Которые не знает мир.
Я слышу: в тёмные законы
Земли, в проклятия и стоны
Вплетаются звучанья лир
Хрустальных. Сладки эти сны,
Какое есть в вине раздумье…
Самоубийство и безумье,
Как часто им отвращены.
Чудесной влагою вина,
В бездонной глубине стакана,
Кровоточащаяся рана
Уврачевалась не одна.
Лишь раб, трусливый и скупой,
Не знает радости высокой —
Свой трезвый мир, свой мир жестокий
Оставить для мечты хмельной.
Лишь мудрому царю дано
То, что безумцы не находят, —
Он песни вместо войн заводит
И вместо крови льёт вино.
Цыганский сонет
Ты потерял годам и бедам счёт,
Ты всё узнал, ты ничего не знаешь…
Рокочут струны и цыган поёт:
«По ком, по ком ты слёзы проливаешь…»
Ты жизнь свою поёшь и пропиваешь,
Запёкшийся ты освежаешь рот
Глотком вина, с тобою Муза пьёт,
Её черты ты всюду прозреваешь.
И правдою становится обман,
Рокочут струны и поёт цыган,
И горькие тайком струятся слёзы,
И вдруг сквозь них ты видишь, что в углу,
На каменном, затоптанном полу,
Цветут неотцветающие розы.
* * *
Остаться совсем одному и забыть,
Что родился ты, чтобы любить,
И в ожесточенье, и в дикой тоске
(Стакан недопитый в руке)
Заплакать над жизнью погибшей своей,
Над мутным мельканием дней,
Над гробом своим, что, сквозь пьяный угар,
Весёлый стругает столяр.
* * *
Мы вышли ранним утром
С тобой из кабака,
Мерцала перламутром
И золотом река,
Звезда ещё сияла,
С огнём зари борясь,
И алым отливала
У подворотен грязь.
И облако, укором
Или надеждой мне,
Божественным узором
Летело в вышине.
И было в синей дали,
Прохладе и весне
Все то, о чём мечтали,
Что видели во сне.
* * *
Белые ночи и чёрные дни… —
Выдумка, бред скомороха…
Чёрные ночи и белые дни… —
Это ведь тоже не плохо.
Можешь сказать, что земля глубока,
Небо чугунное плоско;
Можешь сказать, что вот эта рука —
Слепок из боли и воска.
Что б ни сказал ты в безумье своем,
Будет всё правдоподобно,
Будет в слиянии яви со сном
Мудрости Божьей подобно.
…Выгнав из логова, нужно принять
Жизнь на рогатину смерти…
Как бы вот это получше сказать?..