— Жены, вы думаете о жене, вскричала швея. Вспомнила она разговор с купчихой у щеголя в доме и возмутилась.
— Вы могли бы эту последнюю любовь к своей жене припрятать до следующего раза или для лучшего мира дорогой друг. Это непрерывное тыканье вашей жены и вашей жены вами нестерпимо. Пусть будет, что будет мне все равно.
— Пускай заряжают пистолеты как угодно, подумала она, не должна же я сохранять его для его жены.
Больше не чувствовала она к нему никакой жалости. Думать о жене. А почему не о ней. Ведь он дерется не из-за жены, а из-за нее. Ну да из-за нее. Нет не из-за нее. А из-за кого. Из-за нее. Нет, почему из-за нее. Куда же из-за нее. Нет нет не из-за нее, а из-за кого неизвестно. Зачем же он дерется.
— За чью же честь деретесь вы, спросила она щеголя.
— За чью честь. Ни за чью. Я просто требовал, чтобы лицедей рассказал все, он не хотел. Я должен же драться. Ведь должен же я убидить лицедея. Ведь должен скажите же?
А лицедей докучал жене.
— Что с вами случилось, где вы были, почему эти события с утра, в чем дело, скажите в чем дело.
— Почем я знаю. Вы знаете, что утром ко мне приезжала лебядь и так встревожила меня, что я взволнованная должна была объехать всех. И по мере того как я ездила от купчихи к щеголю, от щеголя к швее, мое волнение возрастало. Это так ужасно быть обойденным, закрученным в круговороте, сбитым с толку, обманутым, обесчещенным. После свидания со швеей ко мне приехал кожух. О защитите, защитите меня лицедей. Лицедей посмотрел на жену с любовью и горечью. Зачем он строя свои подозрения не подумал, что подозрения эти ничего не приносят, кроме горя и что ища в одном он теряет в другом и что уходит не там, где он думает и нет не так, а иначе.
— Я дал слово вас защитить. Но что сделал кожух.
— Он — не спрашивайте. И я не смела ничего сказать. Я не смела броситься к вам как только приехала сюда, так как он запугал, замучил меня. Избавьте, избавьте меня, отомстите за меня, лицедей.
Она упала к нему на плечо. Он обнял ее. Никогда еще за годы, которые он ее знал, его жена не была такой близкой к нему как сейчас. И он вдруг понял, вспомнив свою прогулку за городом и все свои философические высоты что тут был ключ к решению вопроса. Не думал ли он это, очень смутно и сомневаясь, глядя на фабрики и заводы. Но ведь дело не в том, что она делает. А в том, что это была его жена и этим все было исчерпано. Впервые за долгие годы думал он безо всякой двусмысленности и противоречия.
Он любит ее и отплатит за нее. И он прижал к себе ее еще сильней. Я убью кожуха, сказал он лаская ее. А кожух разбитый, расслабленный, сдавшийся молил свою жену.
— Прости меня, говорил он ей. Я знаю, что все это сделал я. Я знаю, что я виновен во всем. Я знаю обо всех твоих делах, но я тебя ни в чем не обвиняю. Это я несчастный с моими увлечениями и грехами катился и докатился наконец до приезда сюда с умницей. Прости меня. Но прошлого не вернешь; вот почему я иду на дуэль и буду убит. Ведь я такая видная цель. Прости меня.
— Но что случилось. Разве ты совершил что либо непоправимое.
— Я нет. Но если я буду убит, а щеголь останется жив, будь счастлива с щеголем.
— Счастлива со щеголем. Что ты ко мне пристаешь со щеголем.
— Я и тебе и ему прощаю, что вы сделали
— Но что мы сделали. Ты с ума сошел. Сегодня я его не видела даже, пока не приехала сюда.
— Как ничего. Не лгали же мне те, которые говорили.
— Что говорили, что щеголь и ты обманываете меня
— Нет знаете я вижу что вам следует постоять над пистолетом. Вы осел, это все, что я вам скажу.
Но швея кричала. Секунданты сюда. Окончательное совещание. Женщины собрались. Мужчины остались в стороне.
— Какие условия поединка, сказала швея.
— А какие вы предлагаете, осведомилась умница
— У нас было два проекта. Или сто шагов или 10 с холостыми револьверами.
— С пулей в пистолете щеголя только, добавила лебядь
— Нет, с пулей в дуле щеголя только, возразила швея
Но вы замышляете убийство, сказала умница
— Замышляем убийство, вскричала швея. Мы только хотим урегулировать наши счета
— Это вы называете урегулированием счетов, стыдитесь. О, теперь я вас хорошо понимаю, швея. Вы затеяли всю эту интригу, чтобы подвести под выстрел тех из ваших друзей, которые вам мешают. Вы метили далеко, но я сумею помешать вашим видам
— Вы меня упрекаете. Как вы смеете. Это они мужчины. Накрутили всю эту историю, чтобы в конце концов им надо было стреляться из-за всех их историй и оскорблений. Но я ненавижу вашего мужа, я хочу чтоб ваш муж был бы убит.
— За что вы настроены против моего мужа. Скажите пожалуйста.
— За что, ну на это множество причин. Во первых он отнимает у меня щеголя.
— Но это неосновательно, я вас уверяю
— Не отнимал, а отнимает. Я знаю, что я напрасно подозревала его — но сейчас я ненавижу его за то, что именно он стреляет в щеголя и хочет убить его. Этим он убивает его и этим отнимает его у меня.
— Но ведь щеголь же вызвал его на дуэль.
— Да верно, но вот это то и плохо. Плохо то, что я не знаю, что вам сказать, что автор не знает, что писать, что все темы исчерпаны и всетаки ничего не кончено. И в таких случаях смерть, смерть единственное что остается, так как это разрешает, так как это спасает, так как это легко и просто и приятно, Вы должны понять меня.
