Собрание сочинений в одной книге - [133]

Шрифт
Интервал

С потухшими глазами, шарлатана,
Оборвыша, и этот гнусный плут –
Подумайте вы только –  заклинанья
Пошел творить, смотрел в мои глаза
И щупал пульс и, мертвенную рожу
В мое лицо уставив, закричал,
Что одержим я бесом. Тут все вместе,
Схватив меня, связали, увели
Ко мне домой и там в сырой и мрачный
Подвал меня с служителем моим,
Которого они связали тоже,
Упрятали. Но перегрызть успел
Веревки я и, получив свободу,
К вам, государь, немедленно бежал.
И вот теперь молю о справедливом
Возмездии за этот весь позор
Неслыханный, за страшное насилье.
Анджело
Я, государь, могу вам тоже быть
Свидетелем, что дома не обедал
Сегодня он и от своих дверей
Был прогнан.
Герцог
Цепь, однако, он получил
Из рук твоих?
Анджело
Так точно, государь,
И только что, когда сюда в аббатство
Он побежал, на шее у него
Все видели ее.
Второй купец (Антифолу)
Могу поклясться
Я сверх того, что лично слышал я,
Как сами вы сознались, что он отдал
Вам эту цепь, тогда как прежде вы,
На площади, в противном уверяли.
За это меч я обнажил на вас –
И вот тогда укрылись вы в аббатство,
Откуда вновь, должно быть, чудом к нам
Явились.
Антифол Эфесский
Нет, свидетель Бог, в аббатство
Я не входил, меча ты на меня
Не обнажал, и никогда я цепи
Не получал. Слова все ваши –  ложь.
Герцог
Как это все запутанно и странно!
Мне кажется, что вы упились все
Цирцеиным напитком. Если б точно
Загнали вы его в аббатство, –  он
И был бы там; а будь он сумасшедший,
Не мог бы защищать себя с таким
Спокойствием души.
(К Адриане.)
Вы говорите,
Что дома он обедал, –  ювелир
Противное доказывает.
(К Дромио.)
Что же
Ты скажешь нам?
Дромио Эфесский
Обедал он в «Еже»,
Мой государь, вот с нею.
Куртизанка
Это правда.
И это вот кольцо он у меня
Сорвал с руки.
Антифол Эфесский
Да, герцог, этот перстень
Я взял у ней.
Герцог
Ты видела, как он
Вошел сюда в аббатство?
Куртизанка
Так же верно
Я видела, как вижу вас теперь,
Мой государь.
Герцог
Все это очень странно!
Позвать ко мне игуменью. Вы все,
Мне кажется, иль бредите, иль просто
Сошли с ума.

Один из свиты уходит в аббатство.

Эгеон
Великий государь,
Позволь сказать мне слово! Здесь я друга
Себе нашел, который, может быть,
Спасет мне жизнь уплатою всей суммы,
Назначенной за выкуп.
Герцог
Говори,
Я слушаю: в чем дело, сиракузец?
Эгеон (Антифолу)
Скажите мне, ведь имя Антифол
Вы носите, а этот вот, не правда ль,
Привязанный слуга ваш Дромио?
Дромио Эфесский
Да,
За час назад я был его слугою
Привязанным; но, слава Богу, он
Перекусил веревки на две части –
И вот теперь я Дромио, слуга
Развязанный.
Эгеон
Я убежден, что оба
Вы помните меня.
Дромио Эфесский
Смотря на вас,
Мы о себе, напротив, вспоминаем:
Недавно нас связали точно так,
Как вас теперь. Не пациент ли Пинча
И вы, синьор?
Эгеон (Антифолу)
Зачем вы на меня
Так смотрите, как будто бы чужие?
Ведь знаете меня вы хорошо.
Антифол Эфесский
До этих пор ни разу вас не видел.
Эгеон
О, стало быть, с тех пор, как с вами я
Расстался, скорбь ужасно изменила
Мои черты, и времени рука,
Послушная часам забот тяжелых,
Мое лицо успела исказить!
Но голос мой ты узнаешь, конечно,
Скажи скорей!
Антифол Эфесский
И голос незнаком.
Эгеон (Дромио)
А ты?
Дромио Эфесский
И я его совсем не знаю.
Эгеон
Не может быть –  я в этом убежден!
Дромио Эфесский

Вот что! А я так убежден, что не знаю; а когда человек отрицает что-нибудь, вы обязаны ему верить.

Эгеон
Не узнают и голоса! О время
Суровое! Ужель в семь кратких лет
Ты до того могло мой бедный голос
Разбить, порвать, что даже сын родной
Не узнает его больного звука,
Расстроенного скорбью? Но хотя
Рука зимы, мертвящей соки жизни,
Холодными снегами занесла
Мое лицо увядшее и льдом
Сковала кровь во всех ее каналах, –
Ночь дней моих еще не лишена
Всей памяти; мой факел, погасая,
Еще вокруг бросает слабый свет;
К моим ушам полуоглохшим звуки
Доносятся порой, и эти все
Свидетели седые –  ошибиться
Я не могу –  мне говорят, что ты
Мое дитя, мой Антифол.
Антифол Эфесский
Ни разу
С тех пор, как я на свете, не видал
Я моего отца.
Эгеон
Но, сын мой, вспомни:
Всего семь лет, как в Сиракузах мы
Рассталися. Быть может, ты стыдишься
Меня признать в несчастье?
Антифол Эфесский
Герцог наш
И все мои знакомые в Эфесе –
Свидетели неправды ваших слов.
Я никогда и не был в Сиракузах.
Герцог
Он прав, купец: уж двадцать лет, как я
Заботливо слежу за Антифолом,
И никогда за это время он
Не ездил в Сиракузы. Видно, старость
И скорбь твоя свели тебя с ума.

Входят игуменья, Антифол Сиракузский и Дромио Сиракузский.

Игуменья
Я привела к тебе, великий герцог,
Несчастного, терпящего от всех
Гонение.

Все подходят к Антифолу Сиракузскому.

Адриана
Когда не обманули
Меня глаза –  я вижу двух мужей.
Герцог
Один из них, наверно, дух другого.
(Указывая на обоих Дромио.)
То самое я нахожу и здесь.
Который же, скажите, настоящий?
Который –  дух? Кто это различит?
Дромио Сиракузский
Я Дромьо, государь: вели ему убраться.
Дромио Эфесский
Я Дромьо, государь: позвольте мне остаться.
Антифол Сиракузский
Тебя ли я здесь вижу, Эгеон,
Иль призрак твой?
Дромио Сиракузский
Ах, господин мой старый!
Кто ж это вас связал?
Игуменья
Кто б ни связал,
Я развяжу сейчас –  и даст мне мужа
Его освобожденье. Говори,
О Эгеон, коль ты на самом деле
Тот человек, который был супругом
Эмилии, тебе родившей разом
Двух сыновей прекрасных. Если ты

Еще от автора Уильям Шекспир
Макбет

Шекспир — одно из чудес света, которым не перестаешь удивляться: чем более зрелым становится человечество в духовном отношении, тем больше открывает оно глубин в творчестве Шекспира. Десятки, сотни жизненных положений, в каких оказываются люди, были точно уловлены и запечатлены Шекспиром в его пьесах.«Макбет» (1606) — одно из высочайших достижений драматурга в жанре трагедии. В этом произведении Шекспир с поразительным мастерством являет анатомию человеческой подлости, он показывает неотвратимость грядущего падения того, кто хоть однажды поступился своей совестью.


Сонеты

Шекспира-поэта очень высоко оценили уже знатоки литературы, жившие в его время. Они уподобляли Шекспира великим писателям античности. Большей похвалы нельзя было придумать в эпоху Возрождения, когда искусство античности считалось высшим образцом. «…Если бы музы знали по-английски, они стали бы творить изящными фразами Шекспира», — писал о поэте его современник Франсиз Мерез. Позднее, в XIX веке, сонетами Шекспира восхищался Джон Китс: «…Они полны прекрасных вещей, сказанных как бы непреднамеренно, и отличаются глубиной поэтических образов».В настоящем издании загадочные, волнующие своей красотой «Сонеты» Уильяма Шекспира представлены в переводе замечательного поэта и переводчика С. Я. Маршака.


Ричард III

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ромео и Джульетта

Трагедия Шекспира в переводе Татьяны Львовны Щепкиной-Куперник.Примечания к тексту составлены А. Смирновым.


Много шума из ничего

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Поэмы

В эту книгу вошли не слишком известные широкому читателю поэмы в русских переводах Золотого и Серебряного века. «Венера и Адонис» и «Лукреция» считаются, бесспорно, шекспировскими поэмами, что же касается поэм «Страстный пилигрим», «Феникс и голубка», «Жалоба влюбленной», тут авторство Шекспира сомнительно, хотя и отрицать его с полной уверенностью нельзя.


Рекомендуем почитать
Бунт. Вне закона [Пьеса]

Из сборника-альманаха «1921» «Серапионовых братьев».


Мутанты

Время действия — конец 80-х прошлого века. Места действия: первый акт — Санкт-Петербург, второй — Тель-Авив.Пересказать коротко эту пьесу — все равно, что коротко пересказать прогулку по джунглям: слишком много нюансов. Эта пьеса для тех, кого занимает судьба художника в этом лучшем из миров.Наум (48 лет), художник, с молодой женой Лизой (21 лет) эмигрирует из России в Израиль. Прощальную ночь перед отъездом проводит на квартире у первой жены Валерии (45 лет) и сына (18 лет).Все еще помнят: был Советский Союз.


Больше нет смысла

Хотите считать меня психопаткой? -Окей. Хотите считать меня суицидально-больной? -Замётано. Что, скажите по поводу, того, что у меня раздвоение личности? -Отлично. А, что насчёт моего эгоизма, и вообще в целом плохого отношения к людям? -Ха. Ладно, всё это то, что вы обо мне подумаете или уже думаете, но я думаю, что судить человека нельзя по каким-то плохим поступкам, или например: Представьте себе ситуацию, вы потеряли всё! Ваши родители умерли, что же дальше? Как дальше жить? Думаю, у любого первая мысль была бы такой « Я не хочу жить».


Теперь мы будем хорошими

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вариации на смерть Троцкого

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Аншлаг (История одного покушения)

События чеховской «Чайки» происходили в конце ХIХ века. А ныне, уже в ХХI веке, оказалось, что настроения, страсти и судьбы людей того времени удивительно злободневны и актуальны сегодня. В эпоху олигархов и гламура, в эпоху переоценки ценностей и новых взглядов на привычные, казалось бы, будни…Спектакль «Аншлаг» по пьесе одного из наиболее популярных на постсоветском пространстве драматурга-одессита Александра Марданя как раз и воплощает в себе все то, что неразрывно связывает век позапрошлый с веком нынешним.


Ромео и Джульетта. Отелло

Многие персонажи Шекспира стали нарицательными, вошли в наш повседневный обиход – но никому из них в этом отношении не сравниться с юными Ромео и Джульеттой из средневековой Вероны и суровым венецианским мавром Отелло, превратившихся в символы великой, безграничной любви или жестокой, выжигающей душу ревности. «Ромео и Джульетта» и «Отелло» – не просто гениальные пьесы. Они будут жить столько же, сколько будут существовать среди людей чувства любви и ревности, а значит – всегда!


Король Лир. Буря

«Король Лир» и «Буря» принадлежат позднему периоду творчества Уильяма Шекспира; в обеих пьесах главный герой – стареющий властитель, а тема – расставание с властью. Трагедию «Король Лир» многие называют величайшим из всех творений Шекспира. Блок писал: «Трагедии Ромео, Отелло, даже Макбета и Гамлета могут показаться детскими рядом с этой. Здесь простейшим и всем понятным языком говорится о самом тайном, о чем и говорить страшно…»К самым успешным и популярным на сцене пьесам Шекспира относят и «Бурю»; ее жанр обычно определяют как романтическая сказка.


Король Ричард III. Антоний и Клеопатра

Ричард III, гениальный в своем неприкрытом цинизме узурпатор, сметает все на своем пути в стремлении добиться английской короны…Марк Антоний и его возлюбленная, прекрасная египетская царица Клеопатра, вступают в игру, победить в которой невозможно, пытаясь противостоять всей мощи имперского Рима…В эту книгу вошли две исторические трагедии Шекспира, посвященные жажде власти – власти, которая заставляет человека идти на безумный риск и совершать чудовищные преступления, но в итоге превращает его в беспомощную игрушку неумолимого рока.


Комедии

Перевод: Петр Вейнберг, М. Кузьмин, H. Сатин, А. Кроненберг.