Собрание сочинений В. К. Арсеньева в одной книге - [452]

Несколько в стороне от нашего бивака, на самом берегу протоки, стояла небольшая, палатка. Здесь жил наш новый знакомый ороч Вандага. Обыкновенно в течение всего лета орочи живут около моря, при устьях рек в юртах, сделанных из корья. Здесь они ловят рыбу и заготовляют запасы юколы на год. С наступлением же осени они оставляют морские берега и уходят в горы для охоты и соболеванья. Вандага задержался здесь случайно — ради нас. У него хранилось наше имущество и запасы продовольствия, он знал, что осенью мы должны приехать на Ботчи и потому решил нас дождаться. Мы пошли к его палатке. Навстречу нам вышел сам хозяин и двое его сыновей, лет по 20 каждому. Вслед за ними из палатки появилась жена его и трое маленьких ребятишек. Они тотчас же нас окружили. На вид Вандаге было лет сорок. Он был среднего роста. Немного скуластое лицо его было слегка желтовато-оливкового цвета, темнокарие глаза с небольшой монгольской складкой век смотрели умно и выразительно, нижняя часть его лица была покрыта густой черной бородой, что вообще довольно редко встречается даже и у орочей Императорской Гавани. Волосы его были зачесаны в две косы, плотно закрученные красными шнурами. Косы лежали спереди на плечах, по обе стороны головы, а чтобы они не лезли в лицо и не мешали, сзади на шее ниже затылка они были связаны бисерной перемычкой, украшены мелкими раковинами и блестящими бусами. Присматриваясь к нему поближе, мы заметили, что одежда его жены и старших сыновей состояла из смеси черных японских костюмов с нашитыми орочскими халатами (тэга). В палатке тоже всюду виднелись вещи японского производства. Это было отрадно!

Из расспросов скоро выяснилось, что не только сам Ван-дага, но и отец его и дед всегда жили на Ботчи, что он не ороч, а Удэ (he произносится чуть слышно), то есть что он принадлежит к тому когда-то многочисленному народу, который орочи Императорской Гавани называют Кяка, Кекари и что сами себя они называют «Удэ ени намука», то есть народ «Удэ приморский» и что еще три семьи их народа живут на реке Копи, в среднем ее течении. На побережье моря река Ботчи и отчасти река Копи будут, следовательно, северной границей обитания этой интересной, «о мало известной народности.

XXXV

Из разговоров с орочем Вандага мы узнали много интересного. Оказалось, что он имеет японскую медаль и документ на право ношения ее. Дело в том, что однажды в 1906 г. Вандага спас двух японцев. Охотясь в море за нерпами, он увидел, как одна какая-то японская лодка перевернулась. Ороч был в оморочке. Подъехав к утопающим, он помог японцам добраться до берега. Результатом этого было то, что весной на следующий год японцы привезли Вандаге медаль, грамоту и подарки. Это так на него повлияло, что он тотчас же стал учиться говорить по-японски и принудил детей своих тоже изучать японский язык на соседней рыбалке. Осенью 1907 г. Вандага владел японским языком отлично, носил японскую одежду, два раза ездил в Японию и тем окончательно закрепил с японцами дружбу. Совсем другое видят орочи со стороны русских (властей). Вот один характерный случай. При устье реки Копи живет старик ороч Иван Михайлович Бизанка (Ванька-кузнец — в молодости). Этот старик имеет огромное влияние на своих сородичей. За свою прямоту характера и честность орочи выбрали его пожизненным судьей (чжанге): ни одно судное дело не разбирается, без его участия. Все окрестные жители прислушиваются к его голосу и исполняют все, что им прикажет. Этот самый Бизанка от юных дней своих до старости был горячим сторонником русских. Он первый научился говорить по-русски, первый построил себе русский дом, первый крестился и принял русское имя.

Полезная деятельность этого человека особенно ярко проявилась во время несчастья, постигшего пароход Добровольного флота «Владивосток», разбившийся 16 лет назад около мыса Св. Николая.

Чтобы облегчить пароход, в надежде снять его с камней, командир судна приказал выбрасывать в море уголь, весь груз и даже продовольствие. Но это не спасло судна. На другой день налетел тайфун, и пароход разбило вдребезги. Все пассажиры, в том числе и женщины и дети, были высажены на совершенно пустынный берег. Уже на следующие сутки начал ощущаться недостаток в продовольствии; как раз в это время возвращался с охоты Иван Михайлович Бизанка. С двумя товарищами он ехал на лодке около берега. Орочи везли с собой мясо сохатого. Подъехав к берегу и узнав в чем дело, Иван Михайлович тотчас же отдал пассажирам все, что имел с собою, затем отправился в Императорскую Гавань; здесь, по его распоряжению, все окрестные орочи съехались к месту крушения и привезли для пассажиров мясо, рыбу и сало. Затем он снарядил лодку и отправил ее в Де-Кастри. Это был в то время ближайший пункт, где находилась телеграфная станция.

Орочи ехали днем, ехали ночью, отдыхали урывками, ели и спали в лодке, торопились дать знать о происшедшем несчастье; наконец, они достигли мыса Клостер Камп.

Если бы не Иван Михайлович Бизанка никто бы из орочей не тронулся с места, и среди пассажиров, высадившихся на берег, началась бы страшная голодовка. В 1910 г. я видел этого ороча и говорил с ним. Не получая поощрения, он начал уставать и стал просить, чтобы его освободили от звания старшины. «Не хочу больше, — говорил он мне. — Моя много работал — спасибо нету. Моя напрасно сорок года работал!»