Собрание сочинений В. К. Арсеньева в одной книге - [406]

Поздно ночью пароход пошел дальше и 25 июня около 8 час. утра мы были уже в селе Троицком. Здесь нас ждали гольды с лодками. Сделав спешно еще кое-какие закупки, мы тотчас же поехали с гольдами к реке Дондон.

Ехать вверх по протокам реки Амура пришлось целый день. Слева от нас тянулись обширные поемные луга, обильно заросшие злаками (Calamogrostis billosa) и осоками. Во многих местах описываемые поемные луга стали подсыхать, кочки выравниваться и чаще стали появляться травы широколистные.

Около берегов, как и везде, заросли тальников.

К вечеру мы вошли в протоку Дырен и остановились в миссионерской школе, около гольдского селения Найхин, расположенного у устья одной из проток Дондона.

Велико было наше удивление, когда мы узнали, что такой реки Дондон вовсе нет, что Дондон это название острова, название находящегося на нем селения и название смежной протоки Амура и что река, по которой нам предстояло подыматься, называется Онюй (Анюй).

По ней-то и ходят китайские купцы со своими, товарами через перевал хребта Сихотэ-Алинь к Императорской Гавани.

II

Были каникулы, в троицкой миссионерской школе никого из учеников не было. Там мы застали учителя. Он задержался здесь в ожидании комиссии, которая должна была осмотреть здания как самой школы, так равно и общежития учеников.

От учителя мы узнали, что в школе учится до 60 учеников-гольдов. Дети собираются из восьми окрестных стойбищ: Тор-гон, Дондон, Халан, Найхин, Дырга, Гордома, Дады и Юлан. Учитель жалуется, что не все родители посылают в школу своих детей, а если и посылают, то часто с большими пропусками, неаккуратно и рано берут их домой обратно, не дождавшись окончания курса. Из разговора с гольдами я узнал, что учитель им не нравится, потому что он строг.

По словам учителя, дети учатся хорошо, охотно, легко усваивают русскую азбуку, счисление и особенно способны к рисованию. Во всем этом я имел случай лично убедиться: на другой же день ко мне пришли три орочонки, привели своих детей и просили освободить их от школы. При поверке знаний мальчиков я увидел, что они хорошо говорят по-русски, свободно читают (не по складам) и бегло пишут. В общем видно, что амурским гольдам упомянутых селений не нравится обучение детей в школах. Кажется, они опасаются, что впоследствии за это детей их привлекут к отбыванию воинской повинности.

Гольдское селение Найхин состоит из 17 фанз, живописно в ряд расположенных на самом берегу протоки Дырен. При входе в селение прежде всего бросается в глаза целый лес шестов, палок, жердей, укрепленных горизонтально на сошках. На них гольды сушат свою рыбу. Весь берег усеян лодками. Сотни собак встретили нас лаем. Гольды окликнули их, пригрозили, и собаки с неохотой снова улеглись на прежние свои места. Мошки и комары мучили их, и они зарывались в землю, забивались в траву, под корни деревьев или ложились в воду.

Порядок и чистота в селении были образцовые; такой же порядок был и в фанзах: стены чисто вымазаны, цыновки блестели и полы выметены. Откровенно говоря, мы не ожидали встретить такой порядок. Совсем не то, что в селе Вятском. Найхинские гольды живут хорошо, зажиточно, никому ничего не должны и многие из них имеют лишнюю копейку про черный день.

Когда гольды узнали, что мы хотим итти вверх по реке Анюй, они начали рассказывать нам всякие ужасы про эту реку, уверяли, что пройти невозможно, что летом даже орочи не подымаются на лодках и итти к истокам ее наотрез отказались. Из расспросов я узнал, что по Анюю все же живут орочи и что их услугами можно будет воспользоваться. Видно было, что амурские гольды боятся Анюя. Оно и понятно. Привыкшие жить на Амуре, плавающие на своих досчатых лодках по чистым, тихим, широким протокам его, они отвыкли от быстрых горных рек и теряются, если лодку несет через порог к бурелому. Уговаривать их на это предприятие мы не стали, но все же условились, что они подымут нас по Анюю вверх, верст на 30, до фанзы Дуляля. Вечером мы возвратились в школу и в пей провели последнюю ночь у гостеприимного учителя.

29 июня утром гольды явились; мы сложили свое имущество, продовольствие и тронулись в путь, а на третий день были в фанзе Дуляля, в 35 верстах от устья.

Устье реки Анюй состоит из множества больших и малых рукавов и проток. Дельта, образуемая рукавами Анюя, занимает площадь около 16 квадратных верст. Без провожатого пройти их нельзя; многие из них завалены буреломом, нанесенным сюда рекой во время наводнений. Едва мы вступили в реку, как сразу убедились, что течение ее действительно очень быстрое (около шести футов в секунду). На веслах итти нельзя, надо упираться шестами. На каждой лодке должно быть три человека рабочих. Наши лодки постоянно лавировали от одного берега к другому: гольды выбирали где течение послабее. Итти на шестах против течения быстрой реки — это большой труд. Очень часто наши провожатые приставали к каменистой отмели, чтобы отдохнуть и покурить трубку.

Было бы ошибочно думать, что река Анюй течет в виде одной реки, в виде одного потока, и что по берегам ее можно итти пешеходом. Вода идет по бесчисленному множеству рукавов и проток, разветвляющихся в разные стороны и по всем направлениям. Многие из проток тоже завалены буреломом и корчами. Под ними сильно шумит, клокочет и пенится вода. Пока придерживаешься отмели, течение как будто тише, но вдруг за поворотом новая глубокая протока с такой силой выносит воду, что у сидящих в лодке начинает кружиться голова. Бывает, что вода с силой несется из двух проток, расположенных друг против друга, сталкивается и образует настоящий клокочущий водоворот. Бедные наши собаки (они бежали по берегу) страшно страдали. Мы видели, как течение уносило их под завалы, и они появлялись из воды лишь по другую сторону бурелома. Одна собака утонула на наших глазах, другая пропала без вести (вероятно тоже утонула). Медленно, с большим трудом мы поднимались вверх по течению, лавируя между островами и придерживаясь больше проток и мелких мест.