Собрание сочинений в двух томах. Том 2: Стихотворения. Портрет мадмуазель Таржи - [2]

Куда-то в вечный мрак

Катящейся звездою.

* * *

Не была моя жизнь неудачей,

Хоть не шел я по красным коврам,

А шагал, как шарманщик бродячий,

По чужим незнакомым дворам.

Только — что бы со мной ни случилось,

А над жизнью моей кочевой

Серафима стоит шестикрылость,

А не дача и сад под Москвой.

Как доходит до славы — мы слабы.

Часто слава бывает бедой.

Да, конечно, не худо бы славы,

Да не хочется славы худой.

Полетать мне по свету осколком,

Нагуляться мне по миру всласть

Перед тем, как на русскую полку

Мне когда-нибудь звездно упасть.

НЕЧТО ВРОДЕ СЦЕНАРИЯ

Всё держится на принципе простом:

Неважно, за какой берусь предмет —

Высокий или низкий, — дело в том,

Какой я на предмет бросаю свет.

Вот телеграфный столб вобью в строку,

И лист газетный брошу на панель,

И ветром этот лист проволоку

По улицам за тридевять земель.

А сам пойду плясать вокруг столба

Иль тихо прислонюсь к нему в тоске.

Кто знает, может быть, моя судьба

В том по ветру несущемся листке.

А если мне всё это надоест —

Столб вырву, лист газетный подожгу,

Могу какой угодно сделать жест,

Совсем без жестов обойтись могу.

Так просто — декорации все снять —

И в черных сукнах ночи я опять.

Я попрошу художника сперва

Подвесить очень низкую звезду,

Чтоб замерцала под звездой трава.

Я по дороге издали иду.

Всё ближе подхожу я к фонарю,

Дрожащему у крайнего двора.

Вот подошел и на фонарь смотрю —

Теней и света резкая игра.

Внезапно освещается на миг

Передо мной дорога впереди.

Всё сотрясает сумасшедший крик,

Загрохотавший из моей груди.

Немедленно я погасил звезду,

И камнем разбиваю я фонарь.

Я по дороге этой не пойду.

Уже я шел по ней когда-то встарь.

Из глубины всплывает крупный план.

Вверху лицо огромное горит.

Я узнаю себя. Слегка я пьян,

Без галстука, нечесан, непобрит.

Еще мгновенье — и вода везде.

Лицо мне заливает водопад.

Лицо мое теряется в воде.

Потоки мчатся, пенятся, шипят.

Вот девушка, на плоский камень сев,

Босые ноги в воду опустив,

Глядит, как водопад бросает в гнев,

И думает, как в гневе он красив.

Не знаю, как я оказался с ней.

Не слышно слов — кругом шумит вода.

В лесу, на водопаде, средь камней,

Мы, встретившись, простились навсегда.

Я от нее ушел в далекий год.

У города такой печальный вид.

На город бомбу бросил самолёт,

И эта бомба всё еще летит.

Но вот упала, всё разворотив,

На полквартала расплескавши дым.

Но это был такой волшебный взрыв,

От взрыва сразу стал я молодым.

А девушка ушла в небытиё.

Она тогда еще не родилась.

Еще на свете не было её

В тот год, как бомба та разорвалась.

Нам вместе молодыми не бывать!

Зачем же ты пришла на водопад?

Зачем же в этой пьесе мы опять,

Где говорят и любят невпопад?

Я режиссера столько раз просил

О том, чтоб мне переменили роль,

А эту исполнять нет больше сил,

Не вынесу я больше эту боль.

Я слышу — песни русские поют,

Поют и пьют стаканами вино,

И крупным планом несколько минут

Мое лицо с боков освещено.

И я слова чужие говорю

И жесты повторяю не свои,

И я тянусь куда-то к фонарю,

Куда-то в водопадные струи,

Куда-то в завтра и в позавчера, —

Я слышал, что игра такая есть:

Во времени проделана дыра,

Чтоб в прошлое и будущее влезть.

Я одновременно и там и тут,

Я существую завтра и давно,

Я слышу — песни русские поют,

Поют и пьют стаканами вино.

И снова режиссера я прошу

О том, чтоб мне переменили роль,

И я вино стаканами глушу

И алкоголем заглушаю боль.

Рулетки завертелось колесо,

И кто-то выкликает номера,

И я по траектории косой

Лечу из послезавтра во вчера.

И я опять пришёл на водопад,

И я опять под фонарём стою,

Я возвратился в прошлое назад,

Я возвратился в молодость мою.

Но иногда мы всё-таки вдвоём —

В мечтах, в воспоминаниях и в снах.

В пространстве том же самом мы живём,

Но я и ты — мы в разных временах.

Я по траве светящейся иду,

Свод надо мной натянут голубой.

В Мариенбаде в будущем году

Мы, может быть, увидимся с тобой!

* * *

В государстве великих разлук ходовая монета — пространство.

Начинают с того, что кладут между мной и тобою моря.

Проходи по чужим городам, под чужими созвездьями странствуй

И как в шахте глубокой томись в непочатых слоях словаря.

А еще через несколько лет только праздники помнишь и флаги,

И в воскресном театре души мемуарные фильмы идут.

Заливает, как темной водой, котловины твои и овраги,

Заливает пространства твои колокольного времени гуд.

За последней березой закат истончается желтой полоской:

Это занавес ночи на нас опускает свою бахрому.

Как ни горько признаться, а всё ж оказалась земля моя плоской.

И я вместе с театром моим уплываю куда-то во тьму.

Нет, не родину страшную я потерял в суматохе вокзальной, —

Из-под лапищ ее никуда не уйти мне со словом моим, —

А кусочек пространства, где я на поверхности мира зеркальной

На рассвете июльского дня отражением плыл молодым.

В уцелевших просторах моих ветер времени дует по строчкам,

И я целую жизнь напролет от себя самого ухожу,

И разбитое зеркало я всё пытаюсь сложить по кусочкам,

И всё кажется мне, что себя я из этих кусочков сложу.

* * *

Сергею Бонгарту

Кривая ветвь совсем не за ограду,

А протянулась во вчерашний день

За птицею, которая по саду

Рассыпала рулады дребедень,

За птицей, упорхнувшей в день минувший!..

И сказочно и празднично и страшно,

Как будто мы на части время рвём,