Собрание сочинений в 7 томах. Том 5. Поле-Россия - [10]

к молчанию собственному

мы возвращаемся

как к самому верному Слову

|1983|

флоксы — мельком

однажды

в дни такие же

Ты — был:

(возможно ли? я остаюсь с незнаньем

но с силой — большею: с тех пор

без изменения):

вдруг — загорелась: ранами — глядящими

как будто бьющей красотой-вопросом

какая-то дорога-тело — в грудь! —

из глуби полдня

(обрывок! тело-путь — в ключицах — в шее

и в пустыре окраины):

цветенье ль вздрогнуло:

любимей-быть-не-может?

больнее жизни — был толчок! так — вдруг

вошел — толкнул: как будто кровью кровь?

и красотой — я не страдал а: «смерть бы»

(бродил: слеза не забелела: день

алел — опустошеннее) теперь

ищу — как призраком слезы: теперь?

«о что угодно»

но только б — в ту любовь!.. (случайно —

будто тайно

бродя — средь флоксов)

|1983|

мертвая роза среди бумаг

На средства,

взятые у бедных,

греметь о громе — сил державных.

Назвать бесстыдством?

Даже этим — дать

им что-то. Повод — для злорадства.

Но что-нибудь, хотя бы малость, — бедным.

Но, Бог ты мой, о чем мы говорим?

Нам даже слово бедность не дадут,

и чтоб,

простое,

было — на бумаге.

Скорее, вырвут у ребенка хлеб.

Из рук, огрызок жалкий.

|1983|

холмы-двойники 1983–1985

холм-навсегда

[л. путякову]

холм

горящий и плавящий мысли вокруг

как в тебя заносило

то далекое бедно-свободное детство

друга в рваной одежде:

как этот огонь всеохватно входил

в перерывы в мельканьях:

(мелькало — дитя) —

а из этих просветов я перво-подростковую

нежность слагал — обнимая движения

братские

возможно из бездн содрогаясь

бликом-народом в огне все-народа:

(не меньше был — друг) —

и в пламени-давнем-холме обожаемом

эти провалы-молчанья (подобно полянам

воздушным)

казались соборно-синеющими

из остатков младенческой ясности

мне ключицы ломавшей

горя́ —

— и с тех пор было долгое время столь долгое

будто отсутствие мысли и мира —

давно завершившимся кругом! —

и не холм а пустоты горят

на удары горя-отвечая

той земли что зияет (хотя бы «у нас» а мы все

уже мы)

отзвучанием став и в понятьях-местах! —

только ветроподобие:

полые гулы

идеею домо-исчерпанности

без — направлений! —

а бессилия (ибо мы силами знали ушедших

и слабых рождателей-скрепщиков неба

любви из комков трудовых — простотою

труда — и из комьев душевных):

призраки мощи безлично-безликой:

смотрятся

грохотом в грохот

провалом в провал:

в небе одном

из без-смыслов — едином! —

…даже не скажешь в каком это всё пребывает

круженье… —

(а друг?

настоящее имя

друга любого — Потеря:

и мне — «все равно»… — мне давно лишь

обрывок из песенки старой:

было — «мелькало дитя»… —

но знаю я: холм-навсегда)

|1984|

жалкий пейзаж неизвестного художника

[и. м.]

былинки сухие

высокие: так без конца — а из Солнца

льется — как слово бесстрастное с губ

древнего старца: а бледное: видно:

с трудом вымывается… и не блистательным

шумом

более выражен мир: спотыкается

им говоримое

сломанным стеблем… другим… продолжаясь

до края земли… — но не выдержал видимо

мастер:

будто вздохнул… — в этом мареве сером

вздрогнули (чуть различишь)

две-три ромашки

|1983|

не доезжая до друга

[жаку рубо]

это

не ветер

а свежестью долгой дурное

какое-то скользко-румяное — словно

с нашептываньем

передвиженья умеющее

чувство-беды: это нечто — чуть вздрагивает

в доме — как в поле:

бело

стоит

рядом — с книгами: будто сквозит — у откоса

реки где от света — остаток: лишь некие

блики-и-клочья

несчастья — в травах: и разом — вдруг —

как ночь открытая: голо — в темь

и освещение

в ней

тишина:

будто все ходят и ходят — в кругу озаренном

точно и ярко… и снова

в тепле — нехорошестью есть:

и коверканьем веянья

вновь — у лица! — направления двигая

чем-то — все так же — румяно-бесформенно

пухнущие

в доме

твоем

|1983|

и: едино-овраг

[памяти кшиштофа

камиля бачиньского]

1.

это спокойствие

ветр над оврагом Людьми-называться —

бесстыдно-Оврагом

и наконец Сверх-достоинство-Бездна —

да просто такое спокойное

рухнуть-Достоинство: нет ничего означает

Единство (до степени этой до мига

договорением

ветр

над оврагом)

2.

ветр

как дыханье уже без Чего-да-Кого говорим мы

духоподобье (подобье подобья)

Друга-глубин-первозданного-Аушвица —

всеобще-людского Мыслителя-рвами

ветр

недоснившийся сон

чуя (и душу как кровь из младенца знаменами

рвя-и-крича в разверзанье)

чуя-едя бесконечным собако-дыханием

кратер оврага

оврага

и только из жидкости-сущности —

«жили-да-были»

этот обратный давно до-Кого-То (когда уже

трупом над всем отблистало

названье! — блистает

бесследность — за тем отблистаньем)

о этот

обратный

не менее

Дождь

3.

о тишина

я бесстыднее не был

с тобой тишина

а вот так же со мной

ты тишина как дыхание

света-бессмертно-высокого

духа-Золы (вот такой красотою

истинной

ныне

ты есть

тишина)

4.

ветр

мы закончили а из оврага

стыдно да вот же цветку же подобно

ветр будто лепет младенца-Бачиньского

(вот вам цветочек-такой-иероглиф —

могучего-сверх-совершенства-дрожанье —

теперь-то дошло как раненье ребенка

бесстыдное тонкостью)

ветр

над оврагом

закончили

даже клейма совершенства сияющих травам

да птицам зубов-совершенств —

Человечества-Бога-давно-Словоедов

даже и знака

какого-то

ветру

самой Пустотою

не всаживать не взасверкать

(отблистанье

покрыло: и имени нет

чего-иль-кого-Что-теперь-и-назвать-уже —

пусто-и-поздно! — того: в отстраненье

закрытом! —

лишь кости сияют скорей чем свет глаз над

лицом!) и бесточечно-и —

раздробляюще-нечтое