Собрание сочинений - [12]

       "Нумер не мой. Невиновен здесь я;

       _Красные руки_ имела _моя_!"

22 ноября 1881

ПЕСНЯ О ДРЕМЕ И ЕРЕМЕ

       По селу ходит Дрема. Коробейник Ерема

       Истомился и лег на полати;

       А его-ста бабенка, спать уклавши ребенка,

       Молвит слово: "Чего пожелати?" —

       "Пожелай мне, родная, чтобы выпил до дна я,

       Хоть во сне, чарку водки хорошей.

       Пожелай мне с любовью, чтоб не кашлял я кровью,

       Нагибаясь под грузною ношей.

       Пожелай также чуда, чтоб хозяин-иуда

       Уплатил мне по чести деньжонки…"

       По селу ходит Дрема. Коробейник Ерема

       Засыпает под песенку женки:

       "Спи, мой милый, желанный! Наш сынок бесталанный

       В рост войдет — и умнее нас станет.

       Не кручинься, мой светик! Наше детище-цветик,

       Даст господь, не замрет, не завянет.

       Я вот так разумею, что тебе, Еремею,

       Да и мне жить осталося мало.

       Пожелать только надо, чтобы наше-то чадо,

       Пробиваясь вперед, не дремало.

       Я, ученая в школе, не привыкла к неволе

       И, ее завсегда проклиная,

       Чую бабьим умишком, что над нашим сынишком

       Зарумянится зорька иная.

       А и некую пору будет каждому вору

       На Руси жить отменно негоже;

       А и в некое время народится же племя,

       На людей-ста свободных похоже.

       Выйдет парень рабочий и до воли охочий!"

      …И уснула над люлькой бабенка

       Спит и бедный Ерема. Но не спит только Дрема

       И пугливо бежит от ребенка.

29 ноября 1881

К НАШЕМУ ЛАГЕРЮ

       Много нас, и много слышно звуков.

       Хор велик; но кто же правит им?

       Что же мы в поэзии для внуков,

       Для своих потомков создадим?

       Чем они с любовью нас помянут,

       Двинув Русь родимую вперед?

       Чьи же лавры долго не увянут,

       Чье же имя долго не умрет?

       Нет у нас давно певцов великих;

       В темный век мы слабы без вождя.

       Мы в степях томительных и диких

       Словно капли мелкого дождя.

       Если нива жадно просит влаги, —

       Мелкий дождь не напоит ее;

       Если мы развесим наши флаги, —

       Примут их за жалкое тряпье.

       Что на них пророчески напишем,

       Поучая внуков дорогих?

       Мы едва и сами робко дышим,

       И нельзя нам оживить других.

       Суждено проселочной дорогой

       Нам плестись на маленький Парнас,

       И страдалец истинный, убогий —

       Наш народ — не ведает о нас.

       Да и знать о нас ему не нужно.

       Все мы мертвы. Он один — живой.

       И без нас споет он песню дружно

       Над Днепром, над Волгой и Невой.

       Не придут от нас в восторг потомки,

       Видя в нас лишь стонущих рабов,

       И растопчут жалкие обломки

       Наших лир и тлеющих гробов.

       Пусть тогда восстанут наши кости,

       Потешая деток и внучат;

       Пусть они спокойно и без злости

       Из своей могилы прозвучат:

       "Растоптали нас вы и забыли;

       Мы лежим, повержены в пыли;

       Но народ мы истинно любили,

       Хоть его воспеть и не могли.

       Пойте сами громче и чудесней!

       Вам иная доля суждена.

       Мы себя не услаждали песней,

       Нас лишь только мучила она.

       Мы ее болезненно слагали,

       Пред своим кумиром павши ниц;

       Петь ее нам только помогали

       Голоса из склепов и темниц!"

1882

РУЧКА, РУКА И ЛАПА

       1

       Я смущаюсь и дрожу

       Ручку я твою держу,

       Ручку нежную,

       Белоснежную.

       Ах! Зачем же так она

       И бледна и холодна,

       Ручка нежная,

       Белоснежная?

       Эта милая рука

       Наградит ли бедняка

       И пожатием

       И объятием?

       Прочь, игривые мечты!..

       Устремишь, ручонка, ты

       Пальцев кончики

       На червончики…

       2

       Я смущаюсь и дрожу,

       С озлоблением держу

       В ночь морозную,

       Руку грозную.

       Эта грозная рука

       Пощадит ли бедняка?

       Не задавит ля?

       Не отправит ли?..

      …А куда? Куда? Куда?..

       Много стран есть, господа,

       Удивительных,

       Прохладительных!

       3

       Лапу твердо я держу

       И, по совести скажу, —

       Лапу милую,

       Не постылую.

       Эта лапа мужика,

       Хоть мозольна, но легка, —

       Лапа важная,

       Не продажная!

      …Иль я слеп и бестолков?

       Иль на лапе перстеньков

       Не имеется?

       Но мозоль на лапе той,

       Честной, доброй и простой,

       Мне виднеется…

       И она дороже их —

       Перстенечков дорогих —

       Разумеется!

1883

МАКАР

       Мой приятель Макар

       Покорился судьбе.

       Он ни молод, ни стар.

       И живет… так себе.

       Странный он человек!

       Пожалеешь о нем:

       То проспит целый век,

       То вдруг вспыхнет огнем.

       Он и кроток, и смел,

       И на все он ходок,

       Даже сделать сумел

       Петербург-городок.

       Поклониться велят —

       Он отвесит поклон;

       Гнать заставят телят —

       И телят гонит он.

       Хлебца нет — не беда:

       Он и желуди ест;

       Загуляет — тогда

       Рад пропить с шеи крест.

       Становой пригрозит —

       Струсит он, как дитя;

       А медведя сразит

       Кулачищем шутя.

       "Веселись, дуралей!" —

       И Макар запоет.

       "Слезы горькие лей!" —