Собрание сочинений. Том I - [62]

Пульхерия Ананасовна была склонна дать отрицательный ответ.

— Я так и думал. Возможно, я сам немножко посижу.

Грозная тень проступила из-под двери, и с той стороны начали активно высаживать эту дверь.

— Будет потасовка. Без боя не сдамся, я брошусь в реку!

Сипович пожертвовал временем, чтобы удобрить кремом лицо, после чего телепортировался на балкон, с которого небезуспешно переправился на соседский.

Когда дверь наконец была вскрыта, в проходе появилась мощная фигура. Глаза, в которых проплывали статьи уголовного кодекса, недоверчиво сканировали открывшуюся местность.

Сипович задержался у соседской гардины, устроив с ней рукопашную, после чего вывалился на помертвевшего от испуга соседа. Последний решил, что к нему явился призрак покойной бабки. Но внезапно призрак заговорил:

— Я за солью, — сказал он, сверкая материальной оболочкой.

Хозяин принял эту новость без особой радости и сообщил, что обычно не любит людей, воровато лезущих из его окна, и в случае Сиповича он не намерен делать исключение. Создалось напряженное положение.

После легкой заминки Сипович, галопируя через четыре ступеньки, покинул здание.

Орошая улицы огромными слезами, он плутал по городу в крайне пессимистичном настроении. Преданы забвению были времена, когда он скакал по мешкам с наличностью, как веселый ягненок. Судьба, приставленная к нему, явно не собиралась одаривать счастливыми концами это дитя природы. В совершенно разбитом состоянии достиг он невзрачной двери городского ломбарда номер 3, которую рванул на себя с кроткой надеждой. Его душа требовала праздника.

— Это что, деньги? — сказал он с нарочитым равнодушием, прилипая тем временем к кассовому окошку.

Не дав себе возразить, Сипович обмолвился, что по материнской линии в его роду все были кассирами, и предложил дать ему денег, чтобы он продемонстрировал несколько фокусов. Получив категорический отказ, Сипович и тогда не отступил, а взялся увещевать кассиршу поверить ему на слово, ведь его мать, не без гордости отметил он, изобрела детектор лжи, так что приверженность правде заложена в нем на генетическом уровне. Дальше он пустился в пространный рассказ о генеалогическом древе своего рода, фаршируя его невероятными подробностями.

Сипович вентилировал тему около получаса, но, поняв всю тщетность своих попыток, решил зайти с другого конца.

— Как вас зовут?

— Галя. — Кассирша смущенно улыбнулась, мерцая слитками 850-й пробы, заполонившими ее рот.

Галя немного гэкала, но физиономия выбросившейся на берег рыбины оттеняла этот незначительный недостаток. Это была объемистая нимфа нескольких веков отроду, которая состояла из глаз, волос и чего-то еще. Обычно мужчины смотрели на нее остекленелым взглядом, как рыцарь, который вышел на бой с драконом, но вдруг передумал.

Надо признать, в это время года купидон свирепствовал. Жирный младенец в купальном костюме гарпунировал особо сентиментальное население, и сегодня, хорошенько закатав рукава, он наконец взялся за Галю.

Галя была одинока. Прежнее ее равнодушие к чарам противоположного пола объяснялось нежеланием противоположного пола с ней связываться. И вот появился достойный кандидат, который стрелял обаянием, как из арбалета. Галя скинула панцирь холодной девы и, оголив сердце, сказала: «Сюда!».

Тем временем Сипович транжирил комплименты, постепенно вводя в них коммерческий элемент. Его подвижный рот, казалось, не знал покоя.

— У меня аллергия на солнце, — лепетал он, идя ва-банк, — сыграем свадьбу в подвале. Это достойное предложение. Скроемся от всего мира и сбежим в Монако! Я сделаю вас богатой, Галя! Алло?! Мне звонит капитан судна, без нас не полетят. Итак, сколько вы дадите денег, чтобы вас сделали богатой? Схема работает!

Галины глаза выразительно блестели. Поймав кураж, Сипович продолжал доить ее доверчивое женское сердце.

— У меня тысяча до зарплаты, — отчиталась Галя, влюбляясь главным образом в слово «Монако».

— Вы дали мне пощечину, но я не привередлив. Беру под расписку!

В этот момент, когда зомбированная донжуанскими финтами кассирша выщипывала наличность из кошелька, в ломбарде сгустился крупный мужчина. Звон свадебный колоколов на мгновение стих. Трогательная и возвышающая сердца драма жизни вырвалась на страницы нашей летописи. Выброшенная к одру страдания Галя погрузилась в летаргический сон. Дух утраченного романтизма лишь потрепал ее по пухлым щечкам — и был таков. Она глубоко вздохнула, поглощая кислород кубометрами.

— У нас перерыв, — взвыла она, скрещивая с посетителем взгляды.

Посетитель осклабился нечетным количеством зубов, тем самым слегка испортив первое впечатление. А когда он вытащил пистолет, нимб над его головой и вовсе громко треснул.

— Скотина! — раздался его агонизирующий вопль.

Сипович замер в позе чуткой настороженности и попробовал увидеть говорившего спиной. Повернувшись, он с некоторой досадой угадал разъяренного до последних ступеней Бухтаревича. Мышцы, готовые к самым радикальным действиям, змеились по его рукам.

— Подзадержались на свободе? — значительно произнес Сипович, отодвигая дуло в сторону оппонента. — Последний раз, когда мы встречались, вас брали на буксир. Думал, вы решили сменить декорации.