Собрание сочинений - Том 6 - [95]

Вторая часть книги также построена, в основном, на материалах Оптинского архива и рассказах самовидцев. Здесь есть интересные воспоминания духовных детей старца Льва, чья аскетическая одарённость снискала к нему благорасположение всей братии. Далее значительное место отведено свидетельствам чудотворений святителя Митрофания Воронежского. Источником повествования послужили бумаги, полученные Нилусом в Сарове, где он собирал документы о житии преподобного Серафима. Есть в этой части книги и личные воспоминания Сергея Александровича. «Сила Божия и немощь человеческая» — труд, свершённый в назидание читателей.

Иным характером наделена следующая Оптинская книга Нилуса — «Святыня под спудом». Поначалу она печаталась в журнале «Троицкое Слово», основанном епископом Никоном Вологодским, а затем с журнального набора оттиснута в виде отдельного издания55. Глубоким сакральным смыслом, пророческим тайновидением, знамениями отмечен этот труд писателя, целиком выстроенный в линиях Оптинского благочестия.

В основу книги положены записки о. Евфимия (Трунова), замечательного подвижника Оптинского, ученика старца Льва. События разворачиваются в середине прошлого столетия. «Дневник отца иеромонаха Евфимия, — пишет в открытие книги С. Нилус, — послужил мне канвою, с намеченным его рукою узором, но самый узор, как и драгоценный жемчуг дивного шитья, составлен и собран из многоцветных раковин, извлеченных из сокровенных глубин безбрежного и бездонного моря великого Оптинского духа, питавшего православную русскую мысль в таких её представителях, как братья Киреевские, Гоголь, Достоевский и те „молодшие“ богатыри, имена которых, как звезды на тверди православного русского неба». Никакого вымысла в книге нет, всё почерпнуто из Оптинской действительности. Изложение дневниковое, подвижное, как само время.

С января 1909 г. Нилус берется за регулярные дневниковые записи. В свои тетради он заносит вроде бы самые обыкновенные монастырские впечатления: беседы со старцами, прежде всего со своим духовником о. Варсонофием, а также с о. Анатолием-младшим, о. Иосифом и с будущим великим старцем о. Нектарием. Вместе с тем писатель откликается и на свежие события в духовном мipe. Так, смерть о. Иоанна Кронштадтского представляется ему «знамением сокровенного и грозного значения: от земли живых отъят Всероссийский молитвенник и утешитель, мало того, — чудотворец, да ещё в такое время, когда на горизонте русской жизни всё темнее и гуще собираются тучи»56.

Отец Иоанн Кронштадтский… У ног этого пастыря произошло окончательное обращение писателя, прошедшего мучительный путь от неверия до тёплого молитвенного устроения. Кронштадтский пастырь благословил писания Сергея Александровича: именно ему, Всероссийскому молитвеннику, посвящена первая стержневая книга Нилуса «Великое в малом». Эти писания о. Иоанн назвал «чистым алмазом». И в пору отторжения от общества только Иоанн Кронштадтский сердечно поддержал чету Нилусов. Его проповеди — нескудеющая духовная сокровищница русского народа. Кто слышал их — не забудет. И возглашались они среди народа; вся подвижническая деятельность его во имя людей, во имя спасения человека.

Возможно, не раз вспоминались Нилусу слова отца Иоанна о Боге — Промыслителе мipa. Кронштадтский пастырь говорил, что пока душа не рассталась с телом, человек имеет образ. Но вот душа отлетела, и образ человека потерян. Так и земля: пока овевается Духом Божиим, она в образе, живёт благоволением Господним, а как Святой Дух перестанет оживотворять землю — она утратит свой образ, превратится в косное тело… Увидит ли Сергей Александрович цветочки ландыша, и снова припомнятся умозаключения Иоанновы: цветы — остатки рая на земле. Да и что говорить, жил его проповедями писатель, умилялся ясновзорым наставником. Скитоначальник о. Варсонофий также не переставал благодарить Бога, что Он сподобил его, в ту пору преуспевающего полковника, встрече с о. Иоанном. Эта встреча и поворотила на нужный путь о. Варсонофия (в мipy Павла Ивановича Плиханкова) на тот путь, что он прошёл: от послушника и новоначального инока — до благодатного старца.

Почти пять лет, пока Нилус жил в Оптиной, он неотступно регистрировал все события, совершавшиеся в обители. Вот 18 марта 1909 года отошёл в селения праведных один из столпов Оптинского духа, игумен Марк, и списатель (так себя называл Сергей Александрович) создает подробное жизнеописание пустынника, этого «гранитного человека». Он пишет: «…я полюбил крепость его, силу его несокрушимого духа; самого его полюбил я, чтил и робел перед ним, как робкий школьник перед строгим, но уважаемым наставником, и, если не обмануло моё сердце, и сам дождался от него взаимности… Книги мои он прочёл, одобрил и сказал, что давал их читать, „кому нужно“»57.

На страницах дневниковых записей Нилуса рассыпаны изумительные по краткости, но полные проникновенного смысла суждения о. Нектария. Каких бы тем ни касалась беседа, будь то знамения, предвещающие «развязку мipa», или предвидения и пророчества на ближайшие события, — этот полузатворник, склонный к блаженному юродству, давал ответы исчерпывающие.