— Вперед, ребята! — сказал майор. — Мы должны во что бы то ни стало взобраться наверх.
Эскадрон стал снова карабкаться в гору, причем лошади мотали головами, и люди тянули их за повод, а из-под копыт лошадей осыпались мелкие камни и сверкали искры. Лейтенант Галл ей уверял меня, что он никогда в жизни не слышал такого шума, производимого одним только эскадроном. Они шли так, объяснял он мне, как будто у каждой лошади было восемь ног, и к ней была привязана сзади еще другая лошадь. Но и тут башня хранила полное молчание. Наконец, выбившиеся из сил люди вскарабкались на вершину горы; оттуда открывалась темная бездна, на дне которой был Берзунд. Ослабив подпруги, отпустив мундштуки и поправив седла, солдаты расположились среди камней. Теперь, что бы ни случилось, высота была в их руках.
В это время гром затих, дождь перестал падать, и мягкая густая тьма зимней ночи покрыла их всех. Теперь слышен был только шум падающей воды в нижних ущельях; повсюду царила глубокая тишина. Вдруг они услышали стук отворяющегося ставня на сторожевой башне, которая была теперь ниже их, и голос часового произнес:
— О, Хафиз Улла!
И эхо подхватило этот зов: «Ла-ла-ла!» В ответ на это раздался голос из второй сторожевой башни, скрытой за поворотом горы:
— В чем дело, Шабхаз Хан?
Шабхаз Хан закричал высоким протяжным голосом горца:
— Ты видел?
Другой отвечал:
— Видел. Спаси нас Бог от всяких злых духов! Наступило молчание, и затем голос произнес:
— Хафиз Улла, я один. Приди ко мне!
— Шабхаз Хан, я тоже один, но я не смею оставить свой пост!
— Это ложь, ты просто боишься! Последовала долгая пауза и затем ответ:
— Да, я боюсь. Молчи и ты. Теперь они внизу, под нами. Молись Богу и спи!
Солдаты слушали их и удивлялись, потому что не могли понять, кто, кроме земли и камней, мог находиться ниже сторожевых башен.
Шабхаз Хан заговорил снова:
— Они под нами. Я вижу их.
— Ради самого Бога, приди ко мне, Хафиз Улла! Мой отец убил десятерых из них. Приди ко мне!
Хафиз Улла закричал громким голосом:
— Мой неповинен в их крови. Слушайте, вы, ночные люди, ни отец мой, ни родственники мои неповинны в этом грехе! Прими заслуженное наказание, Шабхаз Хан!
— Надо, чтобы кто-нибудь унял этих двух молодцов, перекликающихся там, как петухи, — сказал лейтенант Галлей, дрожа от холода под скалой.
Он только что повернулся, чтобы подставить дождю другой бок, как с горы свалился бородатый, длинноволосый, скверно пахнущий афганец и попал прямо к нему в объятия. Галлей сел на него и воткнул рукоятку своей сабли в его глотку, насколько только она смогла войти.
— Если будешь кричать, я тебя убью, — весело сказал он.
Человек был перепуган до смерти. Он лежал, весь дрожа и глухо стеная. Тогда Галлей вынул рукоятку сабли из его рта, но и тут он не сразу заговорил, а сначала схватил руку Галлея и ощупал ее, от локтя до кисти.
— Риссала! Мертвый Риссала! — прошептал он. — Он тут, внизу!
— Нет, не мертвый, а очень живой Риссала, и он здесь, наверху, — сказал Галлей, связывая ремнем от уздечки руки человека. — Почему вы так сглупили там, в башнях, и пропустили нас?
— Долина полна мертвых, — сказал афганец. — Лучше попасть в руки англичан, чем к мертвецам. Они ходят взад и вперед там, внизу. Я видел их, когда была молния.
Он оправился понемногу и сказал шепотом, потому что пистолет Галлея был приставлен к его животу:
— Что же это значит? Ведь теперь между нами нет войны и Мулла убьет меня за то, что я пропустил вас!
— Будь спокоен, — отвечал Галлей, — мы пришли, чтобы убить Муллу, если Богу будет угодно. Он слишком отрастил свои зубы. Тебе не причинят никакого вреда, если только при дневном свете не окажется, что ты один из тех, кому нужна виселица. Но что это за россказни о полке мертвецов?
— Я убиваю только по эту сторону границы, — сказал человек, видимо безмерно обрадованный. — Полк мертвецов там внизу. Он должен был пройти вон там. Их четыреста человек на лошадях, и они все время путаются среди своих собственных могил, тех вон холмиков из камней. Все они мертвые, это мы их убили.
— Фью! — присвистнул Галлей. — Теперь я понимаю, почему я ругал Картера, а майор ругал меня. Четыреста сабель, каково? Неудивительно, если мы думали, что у нас в полку прибавилось много лишних людей. Куррук Шах, — прошептал он пожилому туземному офицеру, который лежал в нескольких шагах от него. — Слышал ты историю мертвого Риссалы в этих горах?
— Еще бы не слышал! — оскалив зубы, со смехом отозвался Куррук Шах. — Иначе почему бы я, двадцать семь лет прослуживший королеве и убивший немало этих горных собак, громко просил пощады, когда молния открыла нас часовым на башне? Когда я был еще молодым человеком, я видел избиение в долине Шеор Кот, что внизу под нами, и я знаю, как сложилась эта история. Но как могут духи неверных оказывать влияние на нас, правоверных! Свяжите покрепче руки этой собаке, сахиб. Афганец подобен ужу.
— Но мертвый Риссала, — сказал Галлей, стягивая кисти рук пленника. — Это все — только глупая болтовня. Мертвые останутся мертвыми. Смирно, саг.[19]
Афганец вертелся на месте, стараясь освободиться.
— Мертвые всегда мертвы, и вот почему они бродят по ночам. К чему болтать об этом? Мы — мужчины, и у нас есть собственные глаза и уши. Ты сам можешь видеть и слышать внизу, под горою, — спокойно сказал Куррук Шах.
