Собрание сочинений - Том 3 - [3]

Но, Боже милостивый, во что же Ты попускаешь обратиться міру с его беззакониями, с безверием его!...

Не страшно умереть!...

Не страшно умереть!... Да, правда:

Мы с смертью свыклися в наш век.

Но не посмертная награда,

Не то, чем высший человек

Мечту о смерти услаждает,

Нас с душным гробом примиряет, —

Нам ничего за гробом нет,

Нам просто опротивел свет!

Нам надоело жизни бремя,

Наскучил жизненный парад.

Мы обыграть хотели время,

И каждый проиграл заклад...

Мы разгадали все загадки,

Все тайны сорвали с земли;

И стали низки мы и гадки

Пред оком собственной души.

Ужасный век! Что он посеял!

Какую будущность взрастил!

Какую силу с сердца свеял,

Какую жизнь в нас погубил!

Нет больше юности беспечной

С ее мечтательной душой,

С ее невинностью сердечной,

С ее душевной простотой.

Нам ныне тесно с колыбели;

Мы рвемся к гробу поскорей:

Мы, не дозрев, уж перезрели

В огне безвременных страстей.

Нам уж смешно почти, нам стыдно

Невинным быть в пятнадцать лет,

Еще хранить свой детский цвет...

Как ядовитые ехидны,

Впились мы с первых лет в себя:

Здоровье, силы, красота -

Заране все облито ядом;

Заране жизнь облита хладом;

Еще пух детства на устах -

Уж пресыщение в глазах;

Уж опыт выел прелесть жизни,

Разбил цветной ее кумир.

Как насмоленный факел тризны,

Покрыл он чадом целый мір...

Уж все отвергнуто. Все цели,

Все блага отцвести успели:

Зима — средь лучших дней весны!

В пятнадцать лет мы — старики!

А там — как царь между рабами,

В сердцах материя одна

Своими грязными цепями

Все страсти міра обвила,

Размежевала жизнь, как поле,

Из нужд слила для нас кумир

И погребла в своей неволе:

Расчет убил духовный мір!

И стало все добычей злата;

Рассудок на вес продают;

Наука — путь к сетям разврата;

Искусство молотом куют.

И нет ни чувств высоких, смелых,

Ни славных замыслов в груди,

В огне терпения созрелых,

Взращенных крепостью души.

Нет больше места им!... Надменно

Пытая счастье и судьбу,

Мы дали волю лишь уму;

Мы жаждем слышать непременно

Его расчетливый ответ.

А сердце? Сердцу веры нет!

Долой с души все украшенья!

Как с лика Божьего сребро,

Мы все расхитили с нее

И — промотали!... И в забвенье,

Скелеты голые душой

Бредем по тернию сомненья,

Гордяся нашей наготой.

Страшимся чувству дать свободу;

Как мертвецы в своих гробах,

Питаем тлением природу

И точим яд земной и прах.

Нет больше ближнего!

Все пало, Все сочтено, все решено!

Самих себя уже нам мало;

В других нет больше ничего.

В грядущем — голая равнина;

В былом — сожженная пустыня

Да пепел рушенных надежд:

Все отцвело, все изменило -

И не страшна теперь могила!...

Как насмерть раненный атлет,

Наш эгоизм голодный бродит

И ничего уж не находит:

Что было — в юности пожрал,

Что есть — державный опыт взял...

Нет, други, нет! Не сын я века!

Я с вами в этот век вступил,

Но вместе с жизнью человека

Я жизнь иную получил.

Я также был в его служеньи,

Я также нес его ярмо

И, полный думы и сомненья,

Клонил задумчиво чело...

Теперь прочь дума! Чистый, ясный

Мне в душу влился новый свет,

И ум, товарищ мой опасный,

Увидел радостный рассвет.

Тоска рассыпалась мечтами,

И пала с сердца чешуя,

И жизнь волшебными крылами

Мне снова душу обвила.

Нет, страшно умереть!... Туманен

В очах греха загробный путь,

Тот странный путь, где каждый равен,

Где вечный сон не даст заснуть.

Отчет прямой, отчет ужасный

Готовит небу сын утрат.

И гроб, наш проводник безгласный,

Ведет и в рай и... в вечный ад...

1848 год

Июнь

С наступлением 1848 года настали в Европе бедствия почти повсеместно. Во Франции 24 февраля — революция, ниспровержение законной власти, республика. От Франции разлился сей адский поток в смежные земли, кроме России: везде мятежи, нестроения... В России — холера, засуха, пожары. 26 мая, в среду, в 12-м часу дня загорелся губернский город Орел; сгорело 2800 домов; на воде барки сделались добычею огня. Потом сгорело: в Ельце — 1300 домов, во Мценске, Ливнах, Курске и во многих других городах — великое множество.

   — К нашему Старцу пишет о. игумен Антоний Б.1: «Благодарю отца Иоанна (это наш скитский иеросхимонах из бывших раскольников), что меня вспомнил и потрудился написать несколько строчек. Кажется, теперь и раскольникам, и православным следует подумывать не о личных своих делах, а о грядущем Божием гневе на всех, который может, яко сеть, захватить всех живущих на земле. Революция во Франции не есть частное зло, а только воспламенение тех подкопов, которые подведены под всю землю, особливо — европейскую, яко хранительницу просвещения и духовного, и мирского. Теперь страшен нам уже не раскол, а общее европейское безбожие. Времена язычников едва ли не оканчиваются. Все европейские ученые теперь празднуют освобождение мысли человеческой от уз страха и покорности заповедям. Посмотрим, что сделает этот род XIX века, сбрасывающий с себя оковы властей, и начальств, и приличий, и обычаев? Посмотрим, каков будет этот новый Адам в 48 лет, который теперь возрождается из европейской благородной земли? Какова будет эта зловещая птица, высиженная из гнезда парижского? Это яйцо давно положено. Оно еще в 1790-х годах согревалось, и вылупившийся Наполеон хотя и обжег себе крылья на пожаре московском, и как будто мы вместе с ним простились и с войной, и с общими потрясениями; но, видно, это был только один болтун, а настоящий высидок явится в наше преблагополучное время, во дни мира и утверждения. Если восторжествует свободная Европа и сломит последний оплот — Россию, то чего нам ждать — посудите!... Я не смею угадывать, но только прошу премилосердного Бога, да не узрит душа моя грядущего царства тьмы».