Собрание сочинений - Том 3 - [145]

(Иов. 7, 14). Они, лишая его и малого покоя, стужением своим доводили его до крайнего изнеможения телесного. Мало того, не только ночами, но и днем беспокоили его разными явлениями, мешая молитвенному его пребыванию. Об этих видениях не любил рассказывать Старец, старался не внимать искушениям, ограждая себя против наваждений молитвою и мужественным терпением. Иногда только келейным сказывал, что видения и прежде угрожали ему тем же: «Мы тебе всё припомним!» И собирались за всё ему отомстить; это было при занятиях его, когда исповедовал он бесноватых больных. «А теперь вот, по попущению Божию, — говорил Старец, — и на деле исполняются их козни, но да будет Воля Божия!» И, смиряя себя, прибавлял: «По грехам моим это, Богу попущающу, врагу действующу. Ну, пусть их, пусть их, что им позволено, то и делают, телесную мою храмину разоряют...» Благодушно перенося всё это, считал, что испытания попущены за грехи, за всю прошлую жизнь. При каждом виденном искушении полагал себя достойным этого искушения, при этом всегда, ограждаясь Крестным знамением, предавался Воле Божией.

Несмотря на тяжкие страдания свои, больной Старец во всё продолжение своей болезни не оставлял и духовной своей деятельности, с которой по многолетним занятиям как бы сроднился; многих из приходивших к нему братий принимал и исповедовал сам, в особенности же из священнослужащих — никому из них никогда не отказывал. Принимал он также живейшее участие и во всём том, что только касалось его старческой и духовной деятельности. Так, в июне 1872 года принимал он четырех новопостриженных иноков, в числе коих и писавший сии строки удостоился быть. А 30 августа 1873 года особенно он был духовно утешен тем, что одна из преданных духовных учениц его, по благословению его, восприяла на себя евангельский ярем Христов — святой ангельский образ монашества. Болящий Старец, забывая недуги свои, радовался, как дитя, и из глубины души благодарил Бога, что давнее желание его исполнилось еще при его жизни. «Ну, слава Богу, — говорил он, — очень я рад, что она пострижена».

Кстати упомянем еще одно обстоятельство печальное, к которому тоже с полным сочувствием отнесся Старец: 23 сентября 1872 года скончался скитский иеромонах о. Иларий; неожиданное и скорое отшествие о. Илария чувствительно было для Старца. Проживши вместе с о. Иларием долгое время келейными у покойного Старца, батюшки Макария, и после того всё время в Скиту, больной Старец очень жалел о. Илария и, вспоминая то время, как они служили батюшке о. Макарию, говаривал о нём со слезами и с глубоким чувством грусти. Часто в разговоре касался и о загробной его участи, говоря: «Как неисповедимы судьбы Божии! Что бы такое это значило, что так неожиданно и скоро оставил нас отец Иларий?» И вскоре после такой грусти и озабоченности его о почившем, о. Иларий не замедлил явиться ему с своим утешением: в сонном видении виделся ему в полном одеянии монашеском — мантии, с веселым лицем, усладительно поющим ирмос: «Покрываяй водами превыспренняя своя, полагаяй морю предел песок, и содержай вся; Тя поет солнце, Тя слави луна, Тебе приносит песнь вся тварь, яко Содетелю всех во веки»142. Пение о. Илария всего этого ирмоса было как бы неземное и настолько усладительное для больного Старца, что он, проснувшись, до глубины души расчувствовался этим необыкновенным сладостным пением, попросил принести нотный ирмологий и сам со слезами напевал этот ирмос. И долгое время это пение звучало в его ушах и держалось в живой памяти, и он неоднократно за особенное утешение считал для себя напевать Богородичный ирмос с окружающими его братиями. Из утешительного сновидения Старец заключал: о. Иларий за многолетние труды свои в монашестве и в загробной жизни обрел милость Божию143.

Не забывал Старец также и отдаленных духовных чад своих, чрез диктовку отвечал на нужные письменные вопросы их, подписывая в конце письма свое имя. Когда же опухшие кисти рук мешали ему в писании, тогда подписывал он начальные свои две буквы: «И. И.» [Иеромонах Иларион].

Содержание писем его в то время было преимущественно прощальное; Старец, извещая о приближающейся кончине своей, прощался с духовными своими детьми и знакомыми, испрашивая у всех христианского прощения, просил святых молитв о себе и по кончине молитвенного поминовения144. В последний раз, за два дня до кончины своей (16 сентября), подписал он в письме свое имя, прощаясь с одной из преданных юных своих учениц Н. Р[озен], приветствуя ее вместе с тем с предстоящим днем Ангела, посылая ей на память в подарок книгу преподобного Иоанна Лествичника. Пожелал он проститься также и со всеми братиями; 21 августа, по сообщении Святых Христовых Таин, принимал скитских и монастырских братий, прощался с ними, испрашивал прощения, просил святых молитв, благословлял их финифтяными иконочками, делая при оном некоторым из духовных чад своих краткие последние наставления. Двум монастырским инокам, прощаясь, сказал что это прощание его с ними уже последнее, что и им тоже недолго остается жить и чтобы к исходу тоже готовились. Выслушав от Старца эти последние прощальные его к ним слова, со слезами простились они со своим духовным отцем и наставником в последний раз и вышли от него с затаенною мыслию о предстоящем каждому из них скорому отшествию