Собрание сочинений, том 26, ч.1 - [14]
Поэтому-то у физиократов и не существует прибыли на капитал, прибыли в собственном смысле слова, по отношению к которой сама земельная рента является лишь одним из ее ответвлений. Прибыль представляется физиократам лишь как своего рода более высокая заработная плата, которая выплачивается земельными собственниками и потребляется капиталистами как доход (следовательно, она входит в издержки производства совершенно так же, как минимум заработной платы, получаемый обыкновенными рабочими) и которая увеличивает стоимость сырья потому, что она входит в издержки потребления капиталиста, промышленника, приходящиеся на время производства им продукта, на время превращения им сырья в новый продукт.
Поэтому некоторые физиократы, как, например, Мирабо старший, объявляют прибавочную стоимость в форме денежного процента — другое ответвление прибыли — ростовщичеством, противным природе. Тюрго, напротив, выводит правомерность денежного процента из того, что денежный капиталист мог бы купить землю, т. е. земельную ренту, и, следовательно, его денежный капитал должен доставлять ему столько же прибавочной стоимости, сколько он получал бы, если бы превратил его в земельное владение. Таким образом, согласно этому взгляду, также и денежный процент не есть вновь созданная стоимость, не есть прибавочная стоимость; здесь только объясняется, почему часть полученной земельными собственниками прибавочной стоимости притекает к денежному капиталисту в форме процента, подобно тому как другими причинами [225] объясняется, почему к промышленному капиталисту часть этой прибавочной стоимости притекает в форме прибыли. Так как земледельческий труд, по мнению физиократов, есть единственно производительный труд, единственный труд, создающий прибавочную стоимость, то та форма прибавочной стоимости, которая отличает земледельческий труд от всех других отраслей труда, земельная рента, является для них всеобщей формой прибавочной стоимости. Промышленная прибыль и денежный процент являются лишь различными рубриками, по которым земельная рента распределяется и переходит определенными долями из рук земельных собственников в руки других классов. Это совершенно противоположно тому взгляду, которого придерживались, начиная с Адама Смита, позднейшие политико-экономы, ибо эти последние справедливо рассматривают промышленную прибыль как ту форму, в которой прибавочная стоимость первоначально присваивается капиталом, а потому — как первоначальную всеобщую форму прибавочной стоимости, процент же и земельную ренту они трактуют только как ответвления промышленной прибыли, которая распределяется промышленными капиталистами между различными классами, являющимися совладельцами прибавочной стоимости.
Кроме уже приведенного основания, — заключающегося в том, что земледельческий труд есть такой труд, где созидание прибавочной стоимости выступает в материально осязательном виде и обнаруживается помимо процессов обращения, — у физиократов были и другие мотивы, объясняющие их точку зрения.
Во-первых, в земледелии земельная рента выступает как третий элемент, как такая форма прибавочной стоимости, которая в промышленности либо совсем не существует, либо имеет только мимолетное существование. Это была прибавочная стоимость сверх прибавочной стоимости (сверх прибыли), следовательно — наиболее осязательная и наиболее бросающаяся в глаза форма прибавочной стоимости, прибавочная стоимость в квадрате.
«Сельское хозяйство», как говорит доморощенный политико-эконом Карл Арнд («Die naturgemasse Volkswirtschaft» etc. Hanau, 1845, стр. 461–462), «создает — в виде земельной ренты — такую стоимость, которая не встречается в промышленности и в торговле: стоимость, остающуюся после возмещения всей выплаченной заработной платы и всей израсходованной прибыли на капитал».
Во-вторых. Если отвлечься от внешней торговли, — что физиократы вполне правильно делали и что они должны были делать для абстрактного рассмотрения буржуазного общества, — то ясно, что количество занятых в обрабатывающей промышленности и т. д. и совершенно оторванных от земледелия рабочих («свободных рук», как называет их Стюарт) определяется тем количеством сельскохозяйственных продуктов, которое производится земледельческими работниками сверх их собственного потребления.
«Ясно, что относительная численность тех людей, которые могут существовать не занимаясь земледельческим трудом, всецело определяется производительностью труда земледельцев» (R. Jones. On the Distribution of Wealth. London, 1831, стр. 159–160 (Русский перевод: Джонс, Ричард. Экономические сочинения. Соцэкгиз, 1937, стр. 114]).
Таким образом, земледельческий труд составляет естественную основу (см. об этом в одной из предыдущих тетрадей)[16] не только для прибавочного труда в сфере самого земледелия, но и для превращения всех других отраслей труда в самостоятельные отрасли, а следовательно и для создаваемой в них прибавочной стоимости; поэтому ясно, что именно его до тех пор должны были рассматривать как созидателя прибавочной стоимости, пока вообще субстанцией стоимости считался определенный конкретный труд, а не абстрактный труд и его мера, рабочее время.
