Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения - [9]

Неужели это явь —

Рядом ты, моя прославленная?

Я к тебе согласен вплавь

Через олово расплавленное!

Через снежные хребты,

Через все пустыни знойные!

Для меня лишь только ты

Зона нежная, озоновая.

Заповедный мой Ильмень,

С птицей вольною, неловленой,

Заповедный мой олень,

Только солнышком целованный.

1966

* * *

Сегодня у меня глаза смеются,

Слова особенные льются,

Причина так мала и так проста —

Я был с тобой — след в след, уста в уста.

Ты пряталась, и в чаще куковала,

И неподдельно сердцем ликовала,

И пела вдохновенней соловья.

Причиною — привязанность моя.

Я с той поры, когда тебя увидел,

Ничем большого чувства не обидел,

Нигде, ничем любви не оскорбил,—

Тобой дышал, одну тебя любил.

Какое счастье — цельность и единство,

Глядим друг в друга и не наглядимся,

В березах, в ольшняке, в семье рябин

Для нас с тобою всюду путь один.

Как ты прелестна в легкой летней блузке,

Идем к реке, — не упади на спуске, —

Я помогу тебе и поддержу

И в сотый раз с любовью погляжу!

1966

* * *

Твое золотое колечко

Летало со мною далечко.

Границу пересекало,

И возле Дуная сверкало,

И возле садов деревенских,

И возле дворцов королевских.

Светило с трибуны солдатам,

Рязанским и курским ребятам.

Как символ разлуки и чести

Носил я его в Будапеште,

Тебя оно не забывало,

Когда в облаках пребывало,

Когда на посадку садилось,

Когда не с тобой находилось.

Две звездочки на колечке,

Как мы с тобой на крылечке,

Два ясных глазочка в оправе,

Как мы с тобой в силе и славе.

1966

* * *

Бей меня, солнце,

По ягодицам!

Это, я думаю,

Пригодится.

Жми, прижимай меня,

Море, волною,

Брызгайся, бейся,

Кипи подо мною!

Чтоб выступала

На плечи соленость,

Чтоб отступала

Моя утомленность.

Чтобы судьбы

Ежедневная тропка

Не поддавалась тебе,

Нервотрепка.

Море смеется:

— Так и поступим,

Хворям, недугам

На горло наступим.

Солнце грозится:

— Загаром ударю,

Буду служить тебе,

Как государю!

1966

* * *

А соловей поет, как при Мамае,

На тот же лад, на древний свой мотив.

Тогда его не очень понимали,

Да и теперь кой-кто кричит: — В архив!

Нам этой безыдейщины не надо,

Не соловьями занято село. —

Но льется неподкупная рулада

Всем горе-теоретикам назло!

И слушают сердца людей живые

Признания влюбленных в землю птиц.

Не соловьи — посты сторожевые

И часовые песенных границ!

Дозорные моей большой державы,

Доверенные чувства и любви.

Стою у Соловьиной переправы,

Где шли бои, бушуют соловьи.

1966

* * *

Около леса не вижу подлеска,

Это, по-моему, ненормально.

Тут ему самое, самое место,

Чтобы расти и шуметь беспечально.

Чтобы под смелой защитою старших

Двигаться вверх, синеву раздвигая,

Крон государственных и патриарших

В зрелую пору свою достигая.

Где же подлесок? Ну, как это можно?

Бор как не слышит, стоит бессловесно,

Шепчется старый тревожно, тревожно,

Словно стена обрываясь отвесно.

Слышу и вижу, как бор беспокоен,

Как его давит тяжелая дума.

Рядом — ужели он в этом виновен —

Нет молодого зеленого шума!

1966

* * *

Я был в печали, я смирел,

Молчал, как церковь вековая,

Тебя увидел — и свирель

Опять взялась за воркованье.

Воркуют голуби, вода,

Автомобильные моторы,

Натянутые провода

И даже дальние просторы.

Земля воркует, зной поет.

В истоме дремлющих растений

Басовую струну берет

Сердитый шмель, садясь на стебель.

И я пою, и ты, мой друг,

А с нами вместе вся Россия,

И стелется зеленый луг

Под ноженьки твои босые.

1966

* * *

Те фиалки, что ты сорвала,

Принесла и на стол мне поставила,

Скромно-скромно глядят со стола,

Скромность в их поведении — правило.

Не кичатся они красотой,

Лепестки их чуть-чуть фиолетовы.

Как они хороши чистотой,

В мире что-нибудь есть выше этого?

Нежность, женственность, скромность, покой —

Все фиалке природой даровано.

Как вчера ты своею рукой

К ним тянулась, была очарована.

Сквозь ореховые кусты

Пробираючись полегонечку,

Ты к груди прижимала цветы

И несла их в лесу, как ребеночка.

Твой букет на столе не завял,

Не утратил лесной своей свежести.

Ночью я у него узнавал:

— Что с царевной моей?

— Спит и нежится!

1966

* * *

Наш лес не дремлет, не заснежен —

Шумит, плывет, гребет листвой.

Я около тебя, я нежен,

Я неизменно только твой.

Ты помнишь первую поездку?

Какой костер мы жгли тогда!

Кто нам опять прислал повестку

Явиться именно сюда?

Шмель этот или та березка,

Что, прижимаясь к деревцу,

Узнала нас, стоит, смеется

И тянет веточки к лицу?

Я думаю, что вся природа

Не пожалела нам отдать

Лучи, и ласку небосвода,

И луговую благодать.

Над нами синь, и беспредельность,

И неизведанность глубин,

И нерастраченность, и цельность,

И музыка большой любви.

1966

* * *

Ты уехала, стало грустно,

Одиноко и захолустно,

Пруд подернулся серым холстом

В одиночестве холостом.

Как мои невеселые мысли,

Облака над землею нависли,

Так им стало печально внизу,

Что они уронили слезу.

И тебе, дорогая, наверно,

Стало так же печально мгновенно,

Над тобою и надо мной

Грусть прошла обоюдоволной.

Значит, наши душевные токи

В одиночестве не одиноки.

Их связала природа рукой

Воедино, как Волгу с Окой!

1966

* * *

Ты любишь море. Ты царевна моря,

Стоишь, с волной высокой споря,

Я счастлив: ты не знаешь горя,

Я счастлив: мы с тобою двое,

И есть на это наша воля,

И нас благословляет море.

Наполнен берег легким шумом,

А горы все в зеленых шубах,

А солнышко уже проснулось

И лучиком тебя коснулось,

И вся ты, словно цвет граната,