Собрание сочинений. Том 2. Письма ко всем. Обращения к народу 1905-1908 - [148]

Несколько слов о веротерпимости

Нужно ли доказывать, что необходима свобода совести, что нельзя насильно заставлять молиться тому Богу, в которого не веруют, теми словами, которые не принимает сердце? Нужно ли говорить ещё о том, что насилие, безобразное везде, в деле религиозном становится кощунством, губит живой дух живой жизни; развращает народную совесть?⁶⁷⁷ Можно с уверенностью сказать, что нет ни одного добросовестного человека, который бы сомневался в необходимости свободы вероисповедания и сознательно защищал грубую силу в деле свободной связи человека с Богом. А с недобросовестными насильниками из личных выгод говорить нечего, убеждать их нечего.

Но есть особый вид врагов свободы совести. Они не так бросаются в глаза: они исповедуют по внешности свободу совести более всех других, потому что более всех за свободу своих религиозных убеждений пострадали. И тем страшней эти враги. Эти враги все те, в ком живёт и действует дух религиозной нетерпимости, все те, кто свою веру, свой «толк» считает единым непогрешимым, а всех остальных погибшими или даже обманщиками. Этот дух нетерпимости, как ядовитое испарение, развился под гнётом того религиозного деспотизма, под которым находятся так называемые «сектанты» в России до настоящего времени. Их гнали со всей жестокостью нетерпимости; они отстояли свои верования, несмотря на всё неравенство борьбы, но зато сами отравились ядом религиозного насилия и, не находя для него физической силы, стали нетерпимыми по своему духу. Все секты враждуют. Все считают «нечистыми» друг друга. Все замкнулись в свои «сектантские» кружки, все гибнут и чахнут в своей исключительности. Эта нетерпимость ослепляет глаза, мешает видеть собственные заблуждения, останавливает религиозное развитие, порождает вражду и взаимное непонимание.

Доходит до того, что люди начинают говорить на разных языках, искажая верования друг друга. У меня есть один поразительный пример, до какой слепоты может доводить нетерпимость. Недавно вышла книга г. Наживина «Голоса народов»⁶⁷⁸. Там есть такая сноска: «Как-то мне пришлось быть в собрании “соловьёвцев”. Беседа зашла об “искуплении”. Один из присутствующих соловьёвцев, молодой образованный человек, утверждал, что без веры в искупление человеку нет спасения. “Значит, по вашему мнению, миллиарды живших и живущих китайцев, индусов, турок обречены Богом на погибель, хотя бы они жили праведной, святой жизнью? – спросил один из присутствующих. – И не только индусы и китайцы, но и сотни миллионов хотя бы русских крестьян, которые не только не понимают учения об искуплении, как не понимаю сего и я, но никогда даже не слыхали о нём, – и те погибли тоже? И спасены, значит, те сотни или тысячи людей, ничтожнейшая песчинка в человеческом море, – которые, не скажу, понимают, но принимают учение об искуплении?” И молодой образованный человек, хотя и поколебавшись одно мгновение, нашёл в себе смелости или безумия, чтобы ответить: “Да!”».

Вот поразительный образчик ослепления от нетерпимости! Ведь всякий, хотя бы понаслышке знающий учение Вл. Соловьёва, отлично понимает, что Вл. Соловьёв на вопрос о погибели «миллиардов» не верующих в искупление со всей силой отвечает «нет», они не погибнут, они тоже спасутся! Очевидно, или молодой человек вовсе не «соловьёвец» и совсем необразованный, или г. Наживин в слепой нетерпимости приписывает ему то, что тот не мог говорить, по крайней мере, оставаясь «соловьёвцем». Если бы тут была не слепота Наживина, то он вместо того, чтобы возмущаться ответом «соловьёвца», должен был бы уличить «молодого образованного человека» в том, что тот совершенно не знает учения своего учителя. Очевидно, сам г. Наживин, несмотря на 8-й том сочинения В. Соловьёва⁶⁷⁹, продолжает приписывать ему мысль, с которой Соловьёв ревностно боролся.

Религиозная нетерпимость мешает понять друг друга, полюбить, начать общую религиозную работу, до чего-нибудь договориться.

Давно всеми искренними людьми провозглашена как необходимая жизненная правда свобода совести. Пора эту свободу не только провозглашать или добиваться её законодательного признания, но самим нам осуществить в нашем отношении друг к другу.

Вопиющая несправедливость

Бюрократия любит объяснять свою отсталость «тревожным настроением страны». Если бы не революционное движение, которое ей мешает, уже давно бы началось «мирное обновление» на началах, провозглашённых манифестом 17 октября.

И вот начинаются «реформы» и «мирное», т. е. циркулярное, обновление.

Кажется, никогда ещё не было такого затишья в университетах, как в истекшем учебном году. Всюду состоялись экзамены, почти нигде не прерывалось правильное течение занятий.

Самое благоприятное время для «реформ» – никакой «революции», самое «мирное» настроение. И вот циркуляр: исключить всех вольнослушательниц и воспретить доступ в университеты женщинам и семинаристам. Реформы начались!⁶⁸⁰

Но мы не станем обсуждать, насколько это «мирное обновление» соответствует духу манифеста 17 октября. Мы коснёмся этого распоряжения с иной стороны. Со стороны его «справедливости», не с какой-нибудь «высшей», а самой обыкновенной, человеческой.