Собрание сочинений. Том 1. Стихотворения - [41]

Шрифт
Интервал
Она жива, как за корой стволы,
Когда на землю вкрадчиво и нежно
Роняют журавли «курлы, курлы».
Стучит ненастье топорами капель.
Спят лесорубы на лесном дворе.
А осень, закадычный друг-приятель,
Бредет болотом с клюквой в подоле.
— Дай ягодку! —
Холодная кислинка
Вдруг делает тебя богатырем.
Все, что увидим, все, что нам приснится,
Мы все с земли, как ягоду, берем!
На всех широтах и меридианах
Ее тревожат рельсы и гудки.
Она не на китах, а на Иванах.
А им — любые подвиги с руки!
1960

* * *

Возле ног моих море валялось.
Лапы мягкие, без когтей.
Как дворняжка, оно не боялось
Руки мне облизать до локтей.
Все полеживало, да поленивалось,
Да присматривалось ко мне.
Как купец, между делом приценивалось:
— Сколько стоит душа на земле?
Потускнели зеленые блики,
Холодок пробежал по ногам…
— И за все твои сердолики
Я души своей не продам!
Море гневалось, камни катало:
— Устоишь ли, — пытало, — в борьбе? —
И решительно чаек хватало
И притягивало к себе!
1961

Вода

I
Дальше поезда дальнего
Уходит вода!
К ней идут на свидание
Села и города.
Камнем падают ласточки,
Чайки дальних морей.
Пионерские галстучки
Отражаются в ней.
Через чащи и заросли
К ней ломится лось.
Пьет и плачет от зависти:
— Не могу больше врозь!
То она в послушании,
То дробит валуны.
Больше песен Ошанина
Ей просторы даны!
Закипай, голубая,
Бей в борта и в корму,
Будь со мной хоть какая,
Все равно я пойму.
Сам в бегах и движении,
Сам шумлив и текуч,
Сам с дождями весенними
Выпал из туч!
II
Пил я воду рязанскую,
Пил я воду тюменскую,
Пил степную, артезианскую,
Пил свою, деревенскую.
Черпал пригоршнями и ведрами,
Заключал в деревянный сосуд.
Не ее ли, играя бедрами,
Бабы язвицкие несут?
Не она ли воркует голубкой,
По-московски на «а» говорит?
Не она ли над каждой прорубкой
Звонче звончатых гусель звенит?
Все бежит, все волнуется,
Вот чья жизнь — в неусып, в неуем.
Мы весь вечер с тобой, моя умница,
С лодки лилии рвем.
Руки белые отражаются
В тихой заводи — это ты!
Губы смелые приближаются —
Это наши горячие рты!
Что в природе щедрей и значительней?!
С весел тихо стекает вода.
И любовь, полководец испытанный,
Как Суворов, берет города!
III
Капля катится, светится
Над моей головой.
Как ей хочется встретиться
С апрельской травой!
Чтобы землю порадовать,
Чтобы корни омыть,
Чтобы, как на параде,
Всю траву распрямить!
Вот такая-то капелька,
Хрустальная дробь,
Соберется — и на тебе,
Называется — Обь.
Называется — Черное
Или просто Иртыш.
Голубая, сплоченная,
О чем ты шумишь?
Где берешь ты начало?
У равнин? У горы?
Почему замолчала?
Говори! Говори!
1961

Священник в электричке

Священник в электричке что-то пишет,
Прижав бумагу белую к окну.
А ветер легкомысленно колышет
И путает святую седину.
Через плечо служителя читаю:
«Деньки установились горячи.
На небе незаметно тучки тают,
Черемуха цветет, кричат грачи».
Подумает чуть-чуть и вновь запишет:
«Я видел головастика в воде.
Он жабрами совсем как рыба дышит».
Святой отец! А проповеди где?!
Снуют скворцы по новеньким скворечням,
Цветет и манит пчел к себе лоза.
И вижу я, как бредят чем-то грешным
Зеленые поповские глаза.
И говорю ему я из вагона,
Стоящему где солнце и ручьи:
— А ты, отец, возьми прочти с амвона:
«Черемуха цветет, кричат грачи!»
1961

Фидель Кастро

Все пишут — Фидель бородатый.
Сравнивают бороду с ночью.
По-моему, он — крылатый,
А борода между прочим.
А все же она прекрасна!
И кто-то ее ругает.
Кому-то она опасна,
Кого-то она пугает.
А нам она самая наша,
В ней черная смоль Емельяна.
И мы ей приветственно машем
За синюю даль океана.
Всей своей красотою
Рассвет над Россией клубится.
Иду.
А колхозники с поля
Кричат мне:
      — Ну, как там кубинцы?
— Воюют!
Не будем бояться!
За революцию — вечность.
……………………………………………
Растет всемирное братство,
И гибнет всемирная нечисть!
1961

Мамая

Где это было?
В Румынии было.
Черное море
По берегу било.
Било не в скалы,
Било не очень,
Било-ласкало
Плечи и очи.
Било-манило,
Вполне понимая,
Что для трудящихся
Значит Мамая.
Люди с надеждой,
С улыбкой шагали,
Но не в костюмах,
А в темном загаре!
Люди не мешкая
В море ныряли,
Температуре воды
Доверяли!
Великолепны
Мамая, Констанца!
Может, не ехать?
Может, остаться?
Жить себе в «Дойне»,
В прекрасном отеле,
Около древней
Морской колыбели?
Жить — не тужить
И беспечно и праздно,
Невдалеке от воды
И соблазна?
Видеть все юное
И нагое?..
Можно и так.
Только в сердце другое.
Манит в Москву
От Мамаи, от моря
В лес подмосковный,
Где тихая Воря.
Где петухи,
Как копье, через реку
Звонко бросают
Свое «ку-ка-ре-ку».
Где из гудящей
Окрест электрички
Словно царевны
Выходят москвички!
1961

Киев

В.Ушакову

По берегу Днепра
Серебряные рупора.
Цветущие каштаны,
Весенняя пора.
На гребешках
Владимирских высот,
Как памятники,
Парочки темнеют.
Никто словечка не произнесет,
Перед величьем
Вечера немеют!
Зато распелись соловьи
На все лады, на все изобретенья,
Попробуй их останови,
Они другого подчиненья!
Вот город!
И трамвай и соловей —
Завидное и редкое соседство.
Один гремит
По линии своей,
Другой поет
Со своего насеста.
Прислушайтесь:
— Тиу! Тиу!
— Чок! Чок!
Уж не горох ли сыплют
           на поленце?
Бьет в соловьином горле
            родничок,
И возникают дивные коленца.
Уж сумерки.
Пора бы свет зажечь.
Сиять весь день и солнышко устало.
Зачем же свет,
Когда светлее свеч
Горят повсюду
Продолжить чтение
Еще от автора Виктор Фёдорович Боков
Наш Современник, 2008 № 09

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

В том вошли стихотворения 1960–1980 годов из книг: «Алевтина», «Три травы», «В трех шагах от соловья», «Ельничек-березничек», «Стежки-дорожки».

Стихи

Род. в д. Язвицы Московской обл. Родился в крестьянской семье, работал шлифовальщиком. Учился в Литинституте с 1934 по 1938 год. После был арестован и оказался в Гулаге, а затем в ссылке. Вернувшись, жил в бедности: "Я ходил месяцами с небритым лицом, вспоминал петербургские ночи Некрасова, я питался, как заяц, капустным листом, а меня покрывала и ржа и напраслина… Я ни разу. Коммуна, тебя не проклял — ни у тачки с землей, ни у тяжкого молота… Весь я твой! Маяковский и Ленин — мои!.." — он писал эти стихи о коммуне и, конечно, не знал, что именно Ленин подписал первый декрет о создании первого лагеря для политзаключенных, одним из которых стал сам поэт.

Собрание сочинений. Том 3. Песни. Поэмы. Над рекой Истермой (Записки поэта).

В том вошли песни разных лет, поэмы, книга прозы «Над рекой Истермой» (Записки поэта).

Рекомендуем почитать
Курортник

Во второй том входят следующие произведения: «Кнульп», «Курортник», «Степной волк».Повесть «Курортник» (1925 г.) — плод раздумий писателя о собственной жизни, о формах и путях преодоления конфликта между Духом и природой, личностью и коллективом.Перевод с немецкого В. Курелла.Комментарии Р. Каралашвили.Герман Гессе. Собрание сочинений в четырех томах. Том 2. Издательство «Северо-Запад». Санкт-Петербург. 1994.

О мышах и людях

В повести «О мышах и людях» Стейнбек изобразил попытку отдельного человека осуществить свою мечту. Крестный путь двух бродяг, колесящих по охваченному Великой депрессией американскому Югу и нашедших пристанище на богатой ферме, где их появлению суждено стать толчком для жестокой истории любви, убийства и страшной, безжалостной мести… Читательский успех повести превзошел все ожидания. Крушение мечты Джорджа и Ленни о собственной небольшой ферме отозвалось в сердцах сотен тысяч простых людей и вызвало к жизни десятки критических статей.Собрание сочинений в шести томах.

Робин Гуд

Роман Дюма «Робин Гуд» — это детище его фантазии, порожденное английскими народными балладами, а не историческими сочинениями. Робин Гуд — персонаж легенды, а не истории.

Царь-рыба

Самобытный талант русского прозаика Виктора Астафьева мощно и величественно звучит в одном из самых значительных его произведений — повествовании в рассказах «Царь-рыба». Эта книга, подвергавшаяся в советское время жестокой цензуре и критике, принесла автору всенародное признание и мировую известность.Собрание сочинений в пятнадцати томах. Том 6. «Офсет». Красноярск. 1997.