— Какие реки у вас, у Бенареса? — внезапно спросил лама, обращаясь к пассажирам вообще.
— У нас есть Ганг, — сказал банкир, когда умолкло легкое хихиканье, возбужденное этим вопросом.
— А другие?
— Какие же другие, кроме Ганга?
— Я думал о Реке, которая приносит исцеление.
— Так это и есть Ганг. Купающийся в нем очищается и отправляется к богам. Я трижды ходил паломником к Гангу.
Он с гордостью огляделся вокруг.
— Необходимо было, — сухо проговорил молодой сипай, и пассажиры расхохотались над банкиром.
— Очищается, чтобы снова вернуться к богам, — пробормотал лама. — И снова идти в водоворот жизни. — Он с неудовольствием покачал головой. — Но, может быть, тут есть ошибка. Кто же сотворил вначале Ганг?
— Боги. Какой же ты веры? — спросил пораженный банкир.
— Я следую Закону, Наивысшему Закону. Так боги сотворили Ганг? Какие же это были боги?
Пассажиры в изумлении смотрели на него. Им было непонятно, что кто-нибудь мог не знать Ганга.
— Кто… Кто же твой бог? — запинаясь, наконец проговорил ростовщик.
— Слушайте, — сказал лама, перекладывая четки в другую руку. — Слушайте, потому что теперь я говорю о нем. О, народ Индии, слушай!
Он начал на языке урду повествование о Будде, но, унесенный своими мыслями, перешел на тибетский язык и приводил длинные тексты из китайской книги о Будде. Кроткий, веротерпимый народ с благоговением смотрел на него. Вся Индия полна святых людей, проповедующих на незнакомых языках, потрясенных и сгорающих на огне своего рвения, мечтателей, болтунов и духовидцев; так было с начала, будет и до конца.
— Гм! — сказал солдат-сейк из Лудианы. — Вблизи нас стоял в Пирцай-Котале магометанский полк, и их жрец, я помню, он был капрал, когда у него случался припадок, принимался пророчествовать. Но все безумные — орудие в руках Божиих. Офицеры многое прощали этому человеку.
Лама вернулся к языку урду, припомнив, что он находится в чужой стране.
— Выслушайте рассказ о том, как наш Бог выпустил стрелу из лука, — сказал он.
Это пришлось им более по вкусу, и они с любопытством слушали, пока он говорил.
— Теперь, о люди Индии, я иду искать эту реку. Не знаете ли вы чего-нибудь, что могло бы служить мне указанием, ибо все мы, женщины и мужчины, погрязли во грехах.
— Есть только Ганг, один Ганг, который омывает грехи, — Пробежал ропот среди пассажиров.
— Хотя, несомненно, у нас, в Джулундаре, есть добрые боги, — Сказала жена земледельца, гладя в окно. — Посмотрите, как они благословили нашу жатву.
— Осмотреть все реки Пенджаба — сложное дело, — сказал ее муж. — Для меня достаточно реки, которая оставляет хороший ил на моей земле, и я благодарю Бумию, бога наших мест.
Он пожал узловатыми бронзовыми плечами.
— Ты думаешь, наш Господь ходил так далеко на север? — сказал лама, оборачиваясь к Киму.
— Может быть, — успокоительно ответил Ким, выплевывая на пол красный сок жвачки.
— Последний из великих, — авторитетно проговорил сейк, — был Сикандер Джулкарн (Александр Великий). Он вымостил улицы и выстроил большой водоем вблизи Умбаллы. Эта мостовая цела до сих пор, и водоем также там. Я никогда не слышал о твоем боге.
— Отпусти длинные волосы и говори по-пенджабски, — шутливо проговорил молодой солдат, обращаясь к Киму и приводя северную поговорку. — Вот все, что нужно для того, чтобы стать сейком, — однако же он не очень громко проговорил эти слова.
Лама вздохнул и погрузился в себя; он съежился и казался грязной, бесформенной массой. В минуты тишины пассажиры могли расслышать тихое, монотонное жужжание: «Ом мани падмэ ом!»[7] — и стук деревянных четок.
— Это раздражает меня, — наконец проговорил он. — Раздражают быстрота и шум. К тому же мне иногда кажется, что мы проехали реку.
— Тише, тише, успокойся, — сказал Ким. — Разве река не вблизи Бенареса? А мы еще далеко от тех мест.
— Но если наш Господь пришел с севера, то, может быть, это была одна из тех маленьких рек, что мы переезжаем? — Я не знаю.
— Но ты был послан мне, ведь ты был послан? За мои заслуги в монастыре. Ты вышел из-за пушки и явился мне в двух видах и в двух разных одеждах.
— Тише, — шепнул Ким. — Здесь не нужно говорить о таких вещах. Я был все тот же. Подумай и вспомнишь. Мальчик, мальчик-индус у большой зеленой пушки.
— Но разве там не было и англичанина с седой бородой святого среди изображений, который сам подтвердил мое мнение о Реке Стрелы?
— Он и мы отправились в Аджайб-Гер, в Лагоре, чтобы помолиться там богам, — объяснил Ким пассажирам, которые совершенно открыто слушали их разговор. — И сахиб в Доме Чудес говорил с ним. Как брат, это правда. Он очень святой человек из-за далеких гор. Успокойся. В свое время мы приедем в Умбаллу…
— Но моя река, река, дающая исцеление? Мы не пропустили ни единого ручейка.
— Тогда, если хочешь, пойдем пешком отыскивать реку.
— Но ведь и ты ищешь чего-то? — Лама, очень довольный, что помнит так хорошо, выпрямился и сел.
— Да, — сказал в угоду ему Ким. Мальчик был очень счастлив, что может жевать бетель и видеть новых приятных людей.
— Это бык — Красный Бык, который должен прийти, чтобы помочь тебе и увезти — но куда? Я забыл. Красный Бык на зеленом поле, не правда ли?
