Собрание сочинений - [28]

             Тамъ разныхъ прелестей совокупились роды,

             Которы красота являетъ намъ природы.

             Какъ чистое стекло влечется водный токъ,

             На днѣ имѣющiй жемчугъ, златый песокъ;

   65          И будто въ зеркалѣ вода изображаетъ

             Все то, что берега цвѣтущи окружаетъ.

             Зелены древеса сомкнувшись въ кругъ стоятъ,

             Вершины преклонивъ въ источники глядятъ;

             Тамъ пѣсни далеко въ пещерахъ раздаются,

   70          Пригорки движутся, кустарники смѣются;

             Источники въ травѣ вiяся говорятъ;

             Другъ на друга цвѣты съ умильностiю зрятъ;

             Зефиры рѣзвые листочки ихъ цѣлуютъ,

             Струи въ ключахъ крутятъ, въ зелены вѣтви дуютъ.

   75                    Уже представился не тотъ печальный лѣсъ,

             Гдѣ не былъ видимъ свѣтъ ни солнца, ни небесъ;

             Кореньями древа въ то время не свивались,

             Другъ къ другу преклонясь, вершины отревались;

             Теперь любвныя въ нихъ чувства востаютъ,

   80          Другъ другу вѣтвiя, какъ руки подаютъ;

             И составляются изъ нихъ густые своды,

             Подъ коими сквозь лѣсъ перебирались ходы;

             И словомъ, зрится тамъ прекрасный вертоградъ,

             Какимъ изображенъ намъ Гесперидскiй садъ.

   85                    Въ недоумѣнiе сей видъ Царя приводитъ,

             Со удивленiемъ на рощу взоръ возводитъ;

             Бѣги отсель! бѣги! разсудокъ вопiетъ,

             Стремленье тайное къ древамъ его влечетъ;

             И чувству нѣжному разсудокъ покорился.

   90          Подъѣхалъ къ нимъ Алей, между древами скрылся;

             Отъ тропки ко другой, какъ вѣтромъ листъ влекомъ,

             Прелестныя мѣста обходитъ онъ кругомъ.

             Но хитрость, въ рощу ту Эротомъ привлеченна,

             Обманамъ, нѣжностямъ, притворствамъ изученна,

   95          Ручей составила, чертя рукой песокъ;

             Ручей тотъ сладостенъ, но дѣйствiемъ жестокъ;

             Сребристая вода прохожихъ приглашаетъ;

             Теряетъ волю тотъ, кто каплю водъ вкушаетъ.

             Соблазнами влекомъ нещастный Царь Алей,

   100          Какъ будто сквозь туманъ къ водѣ приходитъ сей.

             Сопровождающа Алея осторожность,

             Скрываетъ во струяхъ вредъ, пагубу, ничтожность;

             Влечетъ его къ водѣ коварная любовь;

             Онъ каплю взялъ въ уста, и въ немъ зажглася кровь.

   105                    Которыя Царя къ потоку привлекали,

             Наяды, вынырнувъ руками восплескали;

             Свой рокъ предвозвѣстивъ, нещастный возстеналъ,

             Алей, Алей вздохнулъ, но самъ о чемъ, не зналъ;

             Тогда любови Царь въ селенiяхъ воздушныхъ

   110          Прекрасныхъ Генiевъ созвалъ ему послушныхъ.

             Они, съ написаннымъ притворствомъ на челахъ,

             Слетаются къ нему на радужныхъ крылахъ;

             Желанья водятъ ихъ, утѣхи упреждаютъ,

             Умильности влекутъ, тревоги провождаютъ;

   115          Зажженный пламенникъ держащiй Царь въ рукахъ,

             Вѣщалъ имъ движимымъ на тонкихъ облакахъ:

             О вы, властители вселенныя! летите,

             Сумбекину любовь въ отраву обратите;

             Тревожьте духъ ея, коварство сѣйте въ ней,

   120          Да мучится она, да мучится Алей!

                       Коварны Генiи крылами встрепетали,

             И стрѣлы въ руки взявъ, изъ облакъ вылетали,

             Зажгли на воздухѣ любовные огни;

             Алея встрѣтили между древесъ они;

   125          Кипридинъ сынъ предъ нимъ со пламенникомъ ходитъ,

             Невидимъ будучи, въ долину ту приводитъ,

             Гдѣ нѣжны Грацiи, любви поставивъ тронъ,

             Сумбеку плачущу склонили въ сладкiй сонъ,

             Какое нѣжное любовнику явленье!

   130          Забылъ онъ зримое въ лѣсахъ увеселенье,

             Забылъ онъ самъ себя, и чувствуетъ и зритъ

             Едино только то, что взору предлежитъ.

             Гдѣ нѣжныя сплелись багряновидны лозы,

             Подъ тѣнью зритъ кустовъ разсыпанныя розы;

   135          Съ лилеями въ травѣ смѣшалися они,

             Весенняго красу изображая дни….

             Увы! не день то былъ, не розы, но Сумбека,

             Прельстить твердѣйшаго могуща человѣка;

             Зефиръ лицу ея прiятства придавалъ,

   140          Онъ тихими надъ ней крылами повѣвалъ;

             И прелести отъ глазъ ея не отступали;

             Глаза сомкнувшися, огонь въ сердца метали.

             Увы! когда совсѣмъ откроются они,

             Коль сильно могутъ жечь ея очей огни!

   145                    Алей на сонную умильный взоръ возводитъ;

             Остановляется, трепещетъ, къ ней подходитъ,

             Что значитъ? мыслилъ онъ, что значитъ, что она

             Въ безмолвномъ семъ лѣсу покоится одна?

             Увы! она меня вторично въ узы ловитъ.

   150          Обманы новые Сумбека мнѣ готовитъ….

             Такъ мыслилъ Царь, еще разсудкомъ озаренъ,

             Онъ хощетъ, какъ Улиссъ, избѣгнуть отъ Сиренъ.

             Видѣнье на горѣ и лесть ея напомнилъ,