Собрание сочинений - [17]

не так уж много мест,

вот Петроград шумит во мгле,

в который раз мы здесь.

Он Арлекина моего

в свою уводит мглу.

Но что-то в этом от того,

чего я не люблю.

Сожми виски, сожми виски,

сотри огонь с лица,

да, что-то в этом от тоски,

которой нет конца!

Мы в этом мире на столе

совсем чуть-чуть берем,

мы едем, едем по земле,

покуда не умрем.

6. Романс Поэта

Как нравится тебе моя любовь,

печаль моя с цветами в стороне,

как нравится оказываться вновь

с любовью на войне, как на войне.

Как нравится писать мне об одном,

входить в свой дом как славно одному,

как нравится мне громко плакать днем,

кричать по телефону твоему:

– Как нравится тебе моя любовь,

как в сторону я снова отхожу,

как нравится печаль моя и боль

всех дней моих, покуда я дышу.

Так что еще, так что мне целовать,

как одному на свете танцевать,

как хорошо плясать тебе уже,

покуда слезы плещутся в душе.

Все мальчиком по жизни, все юнцом,

с разбитым жизнерадостным лицом,

ты кружишься сквозь лучшие года,

в руке платочек, надпись «никогда».

И жизнь, как смерть, случайна и легка,

так выбери одно наверняка,

так выбери с чем жизнь свою сравнить,

так выбери, где голову склонить.

Все мальчиком по жизни, о любовь,

без устали, без устали пляши,

по комнатам расплескивая вновь,

расплескивая боль своей души.

7. Комментарий

Вот наш Поэт, еще не слишком стар,

он говорит неправду, он устал

от улочек ночных, их адресов,

пугающих предутренних часов,

от шороха дождя о диабаз,

от редких, но недружелюбных глаз,

от рева проносящихся машин,

от силуэтов горестных мужчин

здесь, в сумраке, от беспокойных слов,

Бог знает от чего. И от себя.

Он говорит: судьба моя, судьба

брести всю жизнь по улицам другим

куда-нибудь, к друзьям недорогим,

а может быть, домой сквозь новый дождь,

и ощущать реку, стекло и дрожь

худой листвы, идти, идти назад,

знакомый и обшарпанный фасад,

вот здесь опять под вечер оживать,

и с новой жизнью жизнь свою сшивать.

Все таковы. Да, все слова, стихи,

вы бродите средь нас, как чужаки,

но в то же время – близкие друзья:

любить нельзя и умирать нельзя,

но что-нибудь останется от вас, -

хотя б любовь, хотя б – в последний раз,

а может быть, обыденная грусть,

а может быть, одни названья чувств.

Вперед, друзья. Вперед. Adieu, tristesse. [17]

Поговорим о перемене мест,

поговорим о нравах тех округ,

где нету нас, но побывал наш друг -

печальный парень, рыцарь, доброхот,

известный вам идальго Дон Кихот.

8. Романс Дон Кихота

Копье мое, копье мое, копье,

оружие, имущество мое,

могущество мое таится в нем,

я странствую по-прежнему с копьем,

как хорошо сегодня нам вдвоем.

О чем же я. Ах, эти города,

по переулкам грязная вода,

там ничего особого, о да,

немало богачей встречаю я,

но нет ни у кого из них копья!

Копье мое, копье мое, копье,

имущество, могущество мое,

мы странствуем по-прежнему вдвоем,

когда-нибудь кого-нибудь убьем,

я странствую, я странствую с копьем.

Что города с бутылками вина,

к ним близится великая война,

безликая беда – и чья вина,

что городам так славно повезло.

Как тень людей – неуязвимо зло!

Так что же ты теперь, мое копье,

имущество мое, дитя мое.

Неужто я гляжу в последний раз,

кончается мой маленький рассказ,

греми на голове, мой медный таз!

Отныне одному из нас конец!

Прощай, прощай, о Санчо, мой мудрец,

прощайте все, я больше не могу,

блести, мой таз, как ангельский венец,

по улице с несчастьями бегу.

9. Комментарий

Смешной романс. Да, все мы таковы,

страдальцы торопливые, увы,

ведь мужество смешно, забавен страх,

легко теперь остаться в дураках.

Пойди пойми, над чем смеется век,

о, как тебе неловко, человек.

Так где-то на рассвете в сентябре

бредешь в громадном проходном дворе,

чуть моросит за чугуном ворот,

сухой рукой ты вытираешь рот,

и вот выходишь на пустой проспект,

и вдоль витрин и вымокших газет,

вдоль фонарей, оград, за поворот

все дальше ты уходишь от ворот,

в которых все живут твои друзья,

которых ни любить, ни гнать нельзя,

все дальше, дальше ты. И на углу

сворачиваешь в утреннюю мглу.

Ступай, ступай. И думай о себе.

В твоей судьбе, как и в любой судьбе,

переплелись, как теплые тела,

твои дела и не твои дела

с настойчивой усталостью души.

Ты слышишь эту песенку в тиши:

Вперед-вперед, отечество мое,

куда нас гонит храброе жулье,

куда нас гонит злобный стук идей

и хор апоплексических вождей.

Вперед-вперед, за нами правота,

вперед-вперед, как наша жизнь верна,

вперед-вперед, не жалко живота,

привет тебе, счастливая война.

Вперед-вперед, за радиожраньем,

вперед-вперед, мы лучше всех живем,

весь белый свет мы слопаем живьем,

хранимые лысеющим жульем,

хвала тебе, прелестный белый свет,

хвала тебе, удачная война,

вот я из тех, которым места нет,

рассчитывай не слишком на меня.

Прощай, прощай, когда-нибудь умру,

а ты, сосед, когда-нибудь ответь

Лжецу, который делает игру,

когда тебе понадобится смерть.

Ты слышишь эту песенку в тиши.

Иди, иди, пройти квартал спеши.

Ступай, ступай, быстрее проходи,

Ступай, ступай, весь город впереди.

Ступай, ступай, начнется скоро день

твоих и не твоих поспешных дел.

Вот так всегда – здесь время вдаль идет,

а кто-то в стороне о нем поет.

Ступай, ступай, быстрее проходи.

Иди, иди, весь город впереди.

Еще на день там возникает жизнь,

но к шествию ты присоединись,

а если надо – будешь впереди,