Собрание рассказов в двух томах. Том 1. Мосгаз - [13]
— А сколько это стоит? — спросил я, не зная точно, что «это».
— От рубля до трешки.
Зря значит, я столько денег накопил.
— А где гондон купить?
— В аптеке.
Пошел я в аптеку.
— А не рано вам, молодой человек? — ехидно заметила аптекарша, заворачивая в бумажку два презерватива. Бумажка жгла мне руку. Спрятал ее поскорее в карман. И удрал.
Вечером наврал что-то для оправдания завтрашнего отсутствия дома. И на следующий день поехал. На метро. На Сокол.
По дороге думал, хорошо, что ехать целый час, надо успокоиться и взять себя в руки.
Это оказалось труднее, чем я полагал. Люди стали другими. Многие вопросительно и насмешливо смотрели на меня. Казалось, они хотят спросить: а вы куда едете? На «Сокол»? А не рано вам, молодой человек?
На мне горела шапка. Жгла совесть. Гадкий внутренний голос кричал: ни на что не годен, мудак!
Внешний мир вторил: а не рано ли тебе покупать женщин? Это ведь не пирожки с капустой. А презервативом умеешь пользоваться? Ничего у тебя не выйдет!
И сам я говорил себе: ну ладно, приедешь ты на Сокол. Найдешь какую-нибудь. А куда ты с ней пойдешь? На дворе осень. Дождь. Лужи. Эх ты, дубина!
Приехал. Выхожу на площадь. Народу вокруг! У парапета стоят женщины. Серые. Те? Черт их знает. Просмотрел их глазами. Вроде те. Подошел к одной и сказал: Пойдем со мной.
Она пошла. Но тут же разъяснила ситуацию: Ты не подумай, что я какая больная. Три рубля. И резинка. Пойдем в один дом. Близко. Иди за мной. И перестань дрожать. Никто тебя не съест. Потом посмотрела на меня, хмыкнула и спросила:
— В первый раз что ли?
— В первый раз.
Мы пошли. Она шла впереди. Я трусил за ней. Улица прыгала у меня под ногами. Ноги не шли. Внизу живота сосало. Ей ведь не меньше двадцати! И грубая. Голос низкий, каркающий. И сзади на ворону похожа. И нос длинный, как у вороны клюв. И с прыщиком.
Подошли к дому. Прошли в подъезд. Поднялись на лифте на восьмой этаж. Прошли еще пролет. Вышли на чердак. Там было тепло. Поблескивала серебряная изоляционная бумага на трубах. Валялись провода, стояла старая изломанная мебель. Велосипед без колес, детская коляска, холодильник. Прошли метров двадцать — в захламленном углу нашли железную кровать. На ней лежала куча тряпья.
Девушка сказала:
— Ну вот и квартера. Ну, чего стоишь как пень. Снимай штаны. Я не могу тут весь день с тобой возиться. В первый раз, в первый класс…
Я чувствовал себя сломанной механической куклой. С трудом снял куртку. Медленно расстегнул штаны и спустил на колени черные трусы. Девушка скинула пальто, сняла зеленую кофточку. Расстегнула не очень чистый розовый лифчик. Я увидел ее небольшие груди. Левая была заметно меньше правой. На коже остались следы от резинки. Как будто проехал маленький трактор.
Спросил:
— Как тебя зовут?
— А тебе не все равно? Любой зовут. Да ты, я вижу, и не хочешь ничего.
Она была права. Ничего я не хотел. Желание исчезло. Исчезли и сообщающиеся сосуды. Жизнь упростилась. И страх прошел. Хотелось уйти. Девушка положила руку на мой живот.
Я сказал:
— Не делай ничего. Я пойду.
Она разозлилась:
— Плати деньги и вали. Ребенок, бля!
Я вынул из кармана мои двадцать рублей и подал ей. Считать и думать не мог. Она взяла деньги. Отсчитала три рубля, остальное подала мне назад.
И тут мы услышали уверенный хриплый голос из другого угла чердака:
— Деньги ложи на кровать.
Из темноты вышли два типа и подошли к нам. Оба худые, за тридцать, в наколках, пьяные или начифиренные. У одного в руке нож. Он подошел к девушке и прохрипел:
— Уу, сука… давай деньги!
Взял у нее кошелек и положил себе в карман. Забрал и мои полтинники. Потом взял девушку за волосы и сильно дернул. Вниз. Она вскрикнула и упала на колени.
— Расстегни штаны и соси, сука! — приказал он.
В это время второй подошел ко мне.
— Давай часы!
Я снял часы и подал ему. Одной рукой он принял часы, а другой как-то странно размахнулся и огрел меня чем-то железным. У меня от боли перехватило дыхание. Я сел на пол. Увидел в его руке велосипедную цепь. Подумал: если он меня ей по голове ударит, то убьет.
Но убивать меня видимо не входило в его планы. Он связал мне руки и привязал к какой-то трубе. Расстегнул ширинку и встал рядом с товарищем. Девушке пришлось обслуживать двоих. Они сопровождали происходящее комментариями, которые мне не хочется вспоминать.
Сердце мое было в пятках. Я предвидел, что, получив желаемое, мерзавцы не оставят нас в покое, а захотят помучить. А потом…
В голову неожиданно пришли слова: Пресвятая Богородица, помилуй меня грешного, спаси и сохрани!
Я повторял их снова и снова. Молитву эту я слышал от бабушки. Легче мне не стало — сердце трепыхалось, по спине струился пот.
Я видел все. Видел, как один тип срывал с девушки оставшуюся одежду. Потом заламывал ей руки. Другой бил ее ногой. Потом ремнем. По груди, по спине. Слышал, как она кричала.
Один тип с наколками сказал что-то другому, показал на меня. Тот подошел ко мне и ударил кулаком по лицу. Потом еще раз. Во рту у меня стало тепло и солоно. Потом оба ушли.
Девушка с трудом встала, оделась и развязала меня. Я поднялся. Выплюнул кровь. Челюсть болела. В верхнем ряду зубов образовалось прореха. Девушке тоже досталось крепко — нос ей сломали, один глаз заплыл, она охала, хромала, левую руку прижимала к груди. Мы не говорили между собой. Вышли из дома и пошли в разные стороны.
…С той стороны улицы, которая выходит на Садовое кольцо, послышались истошные крики. Все, естественно, начали туда смотреть. Казалось, что там прыгают какие—то пестрые мячики — вправо—влево, вверх—вниз… Когда до публики наконец дошло, что это прыгает — все побежали с Арбата в сторону Бульварного кольца. Я вошел в один из подъездов ближайшего дома, поднялся на третий этаж и занял позицию у окна на лестничной клетке. Кроме меня там было несколько девушек—продавщиц, бородатый сорокалетний художник с рюкзаком, полным картин, и молодой парень, торговец матрешками, трепещущий за свое, оставленное на произвол судьбы, хозяйство.
Игорь Шестков — русский зарубежный писатель, родился в Москве, иммигрировал в Германию в 1990 году. Писать начал в возрасте 48 лет, уже в иммиграции. В 2016 году было опубликовано собрание рассказов Игоря Шесткова в двух томах. В каждом томе ровно 45 рассказов, плюс в конце первого тома — небольшой очерк автора о себе и своем творчестве, который с некоторой натяжкой можно назвать автобиографическим.Первый том назван “Мосгаз”, второй — “Под юбкой у фрейлины”. Сразу возникает вопрос — почему? Поверхностный ответ простой — в соответствующем томе содержится рассказ с таким названием.
Игорь Шестков (Igor Heinrich Schestkow) начал писать прозу по-русски в 2003 году, после того как перестал рисовать и выставляться и переехал из саксонского Кемница в Берлин. Первые годы он, как и многие другие писатели-эмигранты, вспоминал и перерабатывал в прозе жизненный опыт, полученный на родине. Эти рассказы Игоря Шесткова вошли в книгу "Вакханалия" (Алетейя, Санкт-Петербург, 2009). Настоящий сборник "страшных рассказов" также содержит несколько текстов ("Наваждение", "Принцесса", "Карбункул", "Облако Оорта", "На шее у боцмана", "Лаборатория"), действие которых происходит как бы в СССР, но они уже потеряли свою подлинную реалистическую основу, и, маскируясь под воспоминания, — являют собой фантазии, обращенные в прошлое.
Книга берлинского автора Игоря Шесткова является продолжением собрания его малой прозы. В 2020 году в издательстве «Алетейя» уже были опубликованы три книги: «Сад наслаждений», «Фабрика ужаса» и «Покажи мне дорогу в ад». В новую книгу вошли: «Записи из Дневника писателя», критическая статья «Почему мне неприятно читать Набокова?», интервью «Литературной газете» и радиостанции «Свобода», несколько эссе: «Вокруг Носа Гоголя», «Комната, в которой нас нет», «Фотограф в Храме Гроба», «Сова», а также различные рецензии, отрывки из неопубликованной повести «Вторжение» и другие тексты.
Современный берлинский прозаик Игорь Шестков (Igor Heinrich Schestkow) начал писать прозу по-русски в 2003 году после того, как перестал рисовать и выставляться и переехал из саксонского Кемница в Берлин. Книга «Покажи мне дорогу в ад» состоит из рассказов, не вошедших в первую «киевскую» книгу Шесткова, фантасмагорической антиутопии «Вторжение» и двух готических повестей — «Человек в котелке» и «Покажи мне дорогу в ад». Несмотря на очевидный пессимизм писателя-эмигранта, придающий его прозе темный колорит, а может быть и благодаря ему, его «страшные и психоделические» тексты интересны, захватывающи, непредсказуемы.
Рассказы, автобиографические заметки, публицистика, эссе. Игорь Шестков — русский зарубежный писатель, родился в Москве, иммигрировал в Германию в 1990 году. Писать начал в возрасте 48 лет, уже в иммиграции. В 2016 году было опубликовано собрание рассказов Игоря Шесткова в двух томах. В каждом томе ровно 45 рассказов, плюс в конце первого тома — небольшой очерк автора о себе и своем творчестве, который с некоторой натяжкой можно назвать автобиографическим.
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.