Собор памяти - [30]

   — Устами младенца... — заметил Сандро. — Он совершенно прав. Пошли.

Леонардо и его друзья следом за Джакопо поднялись по ступенькам в дом; там было темно, если не считать тусклого огонька, что горел на небольшом, но массивном с виду столе у стены напротив двери.

   — Вот видите, я же говорил, — сказал Джакопо. — А теперь идите за мной.

   — Ты знаешь, куда идти? — спросил Сандро.

   — Мастер Онореволи мне специально всё объяснил. — И юноша повёл их по лестнице — сперва вверх, потом вниз, через то, что из-за отсутствия света казалось бездной — к чёрной двери. Никколо держался вплотную к Леонардо, и тот взял его за руку.

   — Кажется, Иль Нери превратил дом в отражение своей души, — сказал Сандро.

   — Скорее в вечер гротеска, — отозвался Леонардо.

   — Ради Симонетты стоит потерпеть.

   — Тебе страшно, Никколо? — спросил Леонардо.

   — Нет! — выразительно фыркнул Макиавелли, но голос его прозвучал неестественно тонко.

Внезапно свет погас, а Джакопо куда-то исчез.

Не различая во тьме даже тени, Леонардо стал нашаривать дверь, которая, он знал, находится прямо перед ним.

   — Никко, — окликнул он, — стой на месте. Сандро?..

   — Мы тут, — сказал Сандро.

   — Попадись мне этот Джакопо... — начал Никколо.

   — Он только исполнял приказ, — сказал Леонардо, отыскав щеколду. — Ну, вот... — И он распахнул дверь настежь.

Никколо вскрикнул. Леонардо стиснул его плечо. Комната, представшая их глазам, была завешана полотнищами бездонно-чёрного цвета. Свечи в настенных канделябрах рассеивали тусклый мертвенно-восковой свет. В каждой стене было уютное углубление, и там удобно устроились подсвеченные человеческие черепа. Во всех четырёх углах висели скелеты, также искусно подсвеченные в расчёте на испуг. В центре комнаты, накрытый чёрной скатертью, стоял длинный стол. Посреди него на деревянном блюде лежали ещё черепа, а вокруг стояли четыре деревянные тарелки. Иль Нери, в чёрном одеянии священника, с напудренным до меловой белизны лицом и губами, подведёнными алым, обратился к Леонардо высоким, почти девичьим голосом:

   — Господа, это лишь вступление к вечеру наслаждений. Пожалуйста, садитесь к столу, потому что когда мы закончим здесь, то перейдём к следующей... стадии.

   — Где наши друзья, Нери? — спросил Леонардо.

   — Здесь, уверяю вас. Просто слегка обогнали вас в исследовании сегодняшних наслаждений. Леонардо, сегодня я превзошёл даже твоё волшебство. А теперь прошу к столу.

Едва гости расселись кругом стола, как черепа, без какого бы то ни было видимого механизма, повернулись — и из их глазниц, словно по волшебству, выпали колбаски, а на деревянных тарелках появились фазаны в перьях.

   — Прекрасно, Нери, и как же нам это есть? — поинтересовался Сандро.

   — А это уж твоё дело, друг мой. — Нери уселся и принялся разделывать фазана.

Но от птицы на тарелке Леонардо несло, как от выгребной ямы. ₍

   — Ничего не ешьте, — сказал Леонардо, в основном для Никколо. — Лучше нам уйти отсюда той же дорогой, которой пришли.

   — Ты плохой игрок, Леонардо, — вздохнул Нери. — Сам устраиваешь разные штучки, а от других ждёшь почтительного отношения.

   — Но я никогда не подсовывал тебе под нос дерьма.

   — С моей едой всё в порядке, — сказал Никколо.

   — И с моей тоже, — отозвался Сандро.

И тут наверху раздался страшный треск. Все трое подскочили в испуге, но их просто отвлекли — когда они снова глянули на стол, на месте фазанов и колбасок стояли большие серебряные миски с салатом.

Сандро с отвращением фыркнул и так оттолкнулся от стола, что едва не упал.

   — Что там? — спросил Леонардо.

   — Взгляни сам.

Леонардо увидел, что в зелени копошатся черви.

   — Нери, с нас довольно. Никколо, Сандро, пошли отсюда.

   — Ну-ну, друзья, у вас нет чувства юмора, — примирительно сказал Нери. — Всё это сделано в шутку, впечатления ради, и сознайтесь — впечатление оно произвело.

   — Сейчас не время для столь гротескных розыгрышей, — сказал Леонардо. — И с нами ребёнок.

   — Это правда, что среди нас молодой человек, но разве он здесь не для изучения жизни и её тайн?

   — Ты говорил с Зороастро и Бенедетто, — заключил Леонардо.

Нери кивнул и улыбнулся.

   — Разве может быть лучшая ночь для того, что я задумал? — обратился он к Сандро. — Святая ночь, ночь перед Воскресением. Ночь, чтобы запомнить холод и сырость могилы, чтобы созерцать вечный сон и червей, пожирающих плоть. Будь чудо Господа нашего Христа обыденным, не будь оно столь устрашающим в самой своей чистоте и сверхъестественности, это было бы недостойно Господа. Разве это не то, чему мы должны учить детей?

Раздался ещё один резкий внезапный шум, на сей раз в отдалении.

   — Мы уходим, Нери, — сказал Леонардо.

   — Ох, перестань, пожалуйста. Я сейчас отведу вас к вашим друзьям... в не столь пугающее местечко.

   — Нет уж, спасибо.

   — Но, милые друзья, — сказал Нери, — вам не выйти отсюда без провожатого. Без света.

Свечи вдруг разом погасли, оставив лишь залёгшие во тьме тени.

   — Ну, вот, — продолжал Нери. — Пойдёте вы теперь со мной к гостям? Обещаю, вы славно повеселитесь.

   — А как же ребёнок? — спросил Леонардо.

   — Вряд ли меня можно считать ребёнком, — сказал Никколо.