Соблазнить и влюбиться - [27]

Он осекся, увидев, как изменилась в лице Жанин.

— Что случилось? — с тревогой в голосе спросил он.

Жанин уставилась на него и неожиданно для себя выпалила:

— Мне двадцать пять лет. И мой день рождения в феврале.

Секунду он смотрел на нее, не моргая. Затем быстро что-то произнес на своем родном языке, и Жанин поняла, что он грек и вполне мог быть ее… ее отцом.

Она похолодела при мысли о том, что этот представительный пожилой иностранец может оказаться ее отцом.

Нет, это же абсурд! Жанин повернулась, чтобы уйти.

Мужчина крепко схватил ее за руку.

— Подождите! — В его глазах читалась мольба. — Кто ваш отец?

Жанин пожала плечами.

— Я не знаю, — дрожащим от волнения голосом ответила она. — Мать никогда мне о нем не рассказывала. Думаю, она и сама не знала.

Лицо мужчины помрачнело.

— Нет, она все прекрасно знала. Я в этом уверен. Я был лишь временным ее увлечением, но, пока мы были вместе, у Луизы не было других любовников. Я бы этого не допустил.

Внезапно выражение его лица изменилось. Он впился в Жанин потрясенным взглядом. Это было больше, чем потрясение. Это был настоящий шок.

Жанин вдруг поняла, почему его глаза показались ей знакомыми: ведь у нее самой были точно такие же, только светлее.

— Я думаю, — произнес он голосом, от которого у Жанин потеплело на душе, — нам нужно поговорить.

С той самой встречи он признал Жанин своей дочерью, о существовании которой все эти годы даже и не подозревал. Он не потребовал от Жанин никаких доказательств, просто отдал ей всю свою отеческую любовь и заботу, приняв ее в свое сердце и свою жизнь.

Жаннин, догадывалась, что ей придется заплатить дорогую цену, за право быть счастливой. Стефанос рассказал ей, что возвращается в Афины, потому что его жену должны положить в больницу на серьезное обследование. Он очень надеялся, что врачи выяснят причину бесплодия Деметрии и помогут ей осуществить ее давнюю мечту.

Жанин прекрасно понимала, что Стефанос не мог рассказать жене в такой сложный для нее период, что у него вдруг нашлась дочь. Было бы слишком жестоко по отношению к Деметрии гордиться тем, что у него есть дочь, тогда как она всеми силами старалась родить собственного ребенка. Поэтому Жанин с пониманием отнеслась к тому, что до поры до времени их отношения со Стефаносом должны оставаться в секрете…

В дверь снова робко постучали. Жанин услышала озабоченный голос Стефаноса:

— Жанин, прошу тебя, открой дверь. Мне нужно поговорить с тобой.

Жанин с трудом поднялась на ноги и вышла к отцу.

Стефанос выглядел постаревшим, как показалось Жанин, и напуганным. Ее сердце наполнилось жалостью.

— Жанин, — его голос сорвался, — мне так жаль…

Девушка разразилась рыданиями и уткнулась в отеческое плечо.

* * *

Стефанос держал ее, крепко обняв, его руки нежно поглаживали ее спину, он что-то шептал на греческом языке.

Постепенно слезы иссякли. В этом была заслуга отца. Он ласково погладил дочь по голове.

— Я бы все отдал, чтобы изменить то, что произошло с тобой по моей вине, — с болью в голосе сказал он. — Это мой крест, и я буду нести его всю жизнь.

— Нет! — воскликнула Жанин. — Ты здесь ни при чем. Это мне не следовало… — она осеклась, — мне не следовало… — Жанин вдруг встрепенулась и с опаской огляделась. — А где… где… — она не в силах была произнести его имя.

— Ушел, — кратко ответил Стефанос. — Предпочел не ждать, когда я его выгоню, и отправился восвояси на своей яхте. — Голос его стал мягче. — Собери свои вещи детка, мы тоже уезжаем.

Жанин вытерла последние слезы и перевела дух.

— Я возвращаюсь обратно в отель? — дрожащим голосом спросила она. Ей совсем этого не хотелось.

— Нет, — решительно сказал Стефанос, — ты едешь со мной в Афины.

Жанин удивленно посмотрела на отца.

— А как же Деметрия?

Она произнесла вслух имя женщины, ради спокойствия которой все это время оставалась в тени.

— Мне следовало быть откровенным с Деметрией. — Стефанос глубоко вздохнул. — Я даже не мог предположить, что она каким-то образом узнает о твоем существовании и тем более сделает такие поспешные, невероятные выводы. — Стефанос посмотрел на дочь безрадостным взглядом. — Я должен компенсировать тот урон, который нанесло мое молчание тебе и моей жене. — Он повернулся и направился к выходу. — Собирайся. Сообщи мне, когда будешь готова, и мы сразу же отправимся в путь. Прости, но мне нужно позвонить Деметрии. Она даже не знает, где я.

Стефанос вышел из комнаты. Жанин принялась собирать свои вещи.

Когда она, полностью готовая к отъезду, вся оцепеневшая, появилась на пороге виллы, живописная картина лазурного неба и моря окончательно подкосила ее. Отчаянно кусая губы, Жанин отвернулась и направилась к вертолету по вымощенной камнем дорожке. Когда они набрали высоту, Жанин посмотрела вниз. Вилла лежала перед ней как на ладони: обе террасы и бассейн, белые скалы, крошечный серповидный пляж и маленькая каменная бухта. И никакой яхты.

Уехал, уехал, уехал — стучало у нее в голове. Жанин прикрыла глаза, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

* * *

Вертолет доставил их прямо в аэропорт Скариоса, откуда они улетели на самолете, принадлежавшем компании Стефаноса.