Соблазн. Воронограй - [155]
— Сколько проехали? — спросил он у того же боярского сына.
— Клязьма видна, государь великий! — ответил тот, указывая вдаль рукой.
«Половина пути, — мелькнуло в голове государя, — вернуться разве?… Стыдно больно… Засмеёт мать, да и митрополит укорять будет… Поеду!» — решил Василий.
Скрепя сердце ехал он дальше, а мрачные мысли, словно злые недруги, теснились к нему со всех сторон…
«Что же будет-то, Господи Боже мой? — тоскливо думал великий князь. — Татары придут? Москву подожгут, жену и детей в полон возьмут? Да нет! — сейчас же успокаивал он самого себя. — Не может того быть, не для чего ханам злобиться на меня: одарил всех сверх меры, деревень да сёл роздал сколько!.. Не придёт Улу-Махмет, друг он мне теперь!.. Так что же будет? — вставал снова перед ним вопрос. — С братьями опять нелады, что ли? И то не похоже!.. За Можайскими искони того не водилось… Разве Юрьевичи?… Да и с ними счёты, кажись, кончены… Дмитрий-то совсем на житьё в Москву переселился. «Не надо, — говорит, — и удела мне…» Шемяка разве?… От него всего ждать можно… Да, опять, и он не пойдёт больше на смуту. В Рождество ещё при митрополите святом говорил: пусть, грит, страшною казнью накажет меня Бог, коли рука моя поднимется на тебя, государь великий — и крест целовал… Нет, не пойдёт и он ни на что больше… И так уже довольно было меж нами! Вспомнить страшно, что было!..» Василий покачал головой, вздохнул и перекрестился.
«Да, много зла, — повторил он про себя. — Как дядя, Юрий Дмитриевич, жив был, ни одной, кажись, минуты покойной не было…»
Картины недавнего ещё прошлого замелькали перед ним.
При отце-покойнике всё было тихо: никто не смел перечить… Захворал отец, промучился с неделю да и отдал Богу душу… Страшная была та ночь!.. Он-то, Василий, совсем ещё малым парнишкой был — двенадцати лет… Почувствовал отец смертного часа приближенье, призвал Фотия, митрополита, бояр всех… «Василия моего в обиду не дайте, — стал он им говорить, — мал ещё он, дитё совсем, а дядья рады изобидеть будут…» Бояре все крест на том поцеловали… Почитай, все потом клятву сдержали… Умер батюшка, поднялась смута… Дядя-то, Юрий Дмитриевич, и слышать не хотел, чтоб малолетний племянник стол московский занял… Поднялась вражда великая!.. Много о ту пору добра сделал Василию митрополит Фотий! Истинно святой человек был!.. Поехал он в Галич, дядю, Юрия Дмитриевича, вразумлять… Гордо принял его дядя…О мире и слышать не захотел. Разгневался на него владыка, уехал в тот же день из Галича, не дал бла-гословения своего пастырского ни князю, ни жителям… И — велики чудеса Господни! — на другие же сутки начался в городе мор, какого отродясь никто не видал!.. Испугался дядя, поскакал догонять владыку… На коленях стоял перед угодником Божьим, прощенье вымаливал… Внял его слезам владыка, вернулся назад и благословил Галич- мор как рукой сняло!.. Смирился поначалу дядя, признал государем его, Василия… Три года прожил в мире… И опять досада дядю взяла… В тот год дед, Витовт литовский, умер, Юрий-то и набрался духу… Складную грамоту прислал… Решили наконец в Орду ехать — судиться…
Василий вспомнил про эту поездку и невольно улыбнулся.
Ловко их всех обошёл тогда боярин Иван Дмитриевич. Юрий-то, дядя, в дружбу с мурзой Тегинею вошёл, понадеялся на его силу у хана… А Иван Дмитриевич собрал остальных мурз да и говорит им: «Ваши просьбы ничего не стоят у хана. По Тегинину слову дадут княжение князю Юрию, а коли сделает так хан, послушает Тегиню — что, мол, с вами со всеми будет? Юрий, мол, будет великим князем в Москве, в Литве — побратим его Свидригайло, а в Орде будет сильнее вас всех Тегиня! В самое сердце попал мурзам боярин… Побелели все с досады и зависти… «Не бывать, — говорят, — тому». Все как один ударили мурзы челом хану — пусть будет Василий великим князем московским!.. Видит хан, все за Василия, разгневался на Тегиню, пригрозил ему смертью, коли снова упомянет про Юрия-дядю… А потом вскоре и суд хан прислал. Юрий-дядя говорил, что, мол, по старине — его права… Да и тут обошёл его Иван Дмитриевич! Поклонился низко хану да и говорит: «Князь-де Юрий ищет княжения по завещанию отцовскому, а князь Василий — по твоей ханской милости! Ты дал улус отцу Василия, Василию Дмитриевичу, а тот, милость твою к себе зная, сыну стол передал, и сын уже несколько лет княжит, а ты на него не гневаешься — стало, княжит по твоей милости!..» Хан-то и отдал ярлык ему, Василию… Дядя Юрий только обезденежился понапрасну…
И опять по лицу Василия скользнула улыбка.
Да… Всё бы пошло хорошо, кабы не отъехал боярин Иван Дмитриевич… А как отъехал к дяде — всё худо пошло… Нежданно-негаданно собрал Юрий войско и подступил к Москве… Что тут делать было?… Послал он, Василий, бояр своих о мире толковать, а Всеволожский и говорить с ними не захотел… Собрали наскоро рать, только мало от этой рати толку было… Наголову разбил её Юрий… А потом — бегство в Кострому… В Москве великим князем дядя, Юрий Дмитриевич… Тяжёлые были дни… Коли б не смилостивился дядя да не дал в удел Коломны, совсем бы ему, Василию, пропадать пришлось…
А в Коломну к нему со всех сторон верные люди собираться стали. Из Москва толпами шли — помнили его да отцовскую милость… Шли да шли — И остался князь Юрий на Москве без бояр: Жутко ему пришлось, видит, что плохо дело. Посидел ещё немного — да и прислал в Коломну гонцов: садись-де, племянник, на своё место! А сам в Галич ушёл… Да и тут беды не кончились. Сыновья-то дяди, оба Дмитрия
Действие увлекательного исторического романа «Василий, сын Дмитрия» охватывает период до и после Куликовской битвы, когда росло и крепло национальное самосознание русского народа. Все сюжетные линии романа и судьбы его персонажей сопряжены с деятельностью конкретных исторических лиц: князя Василия I, Сергия Радонежского, Андрея Рублева.
Сын и наследник Ивана I Калиты, преемник брата Симеона Гордого, отец и воспитатель будущего князя Дмитрия Донского, великий князь владимирский и московский, Иван Иванович оказался сопричастен судьбам великих своих современников. Несмотря на краткость своего правления (1353-1359) и непродолжительность жизни (1326-1359), Иван II Иванович Красный стал свидетелем и участником важнейших событий в истории России. Его правление было на редкость спокойным и мудрым, недаром летописцы назвали этого государя не только красивым, Красным, но и Кротким, Тихим, Милостивым. Издание включает краткую биографическую статью и хронологическую таблицу жизни Ивана II Ивановича.
Роман О. Гладышевой и Б. Дедюхина «Ночь» посвящен одной из наиболее трагических страниц русской истории. Ее герой — великий князь владимирский Георгий Всеволодович — был одним из тех, кто попытался сплотить русских князей в борьбе против общего врага — монголо-татар. Книга — широкомасштабное историческое полотно, правдиво и ярко рисующее картину жизни Руси XIII века, достоверно воссоздающее противоречивую политическую атмосферу той эпохи.
Многие тысячелетия служит людям лошадь — прекрасное творение природы. И сейчас, в век техники, она по-прежнему необходима человеку. Он совершенствует породы лошадей, и немалую роль в этом процессе играют конноспортивные состязания. Повесть «Слава на двоих» рассказывает о единственном в истории мирового спорта успехе Николая Насибова, который на чистокровном скакуне Анилине трижды выиграл Большой приз Европы.В романе «Тяжелый круг» основное внимание писателя сосредоточено на судьбах подростков, будущих мастеров-наездников.
Пугачёвское восстание 1773–1775 годов началось с выступления яицких казаков и в скором времени переросло в полномасштабную крестьянскую войну под предводительством Е.И. Пугачёва. Поводом для начала волнений, охвативших огромные территории, стало чудесное объявление спасшегося «царя Петра Фёдоровича». Волнения начались 17 сентября 1773 года с Бударинского форпоста и продолжались вплоть до середины 1775 года, несмотря на военное поражение казацкой армии и пленение Пугачёва в сентябре 1774 года. Восстание охватило земли Яицкого войска, Оренбургский край, Урал, Прикамье, Башкирию, часть Западной Сибири, Среднее и Нижнее Поволжье.
Действие романа Т.Каипбергенова "Дастан о каракалпаках" разворачивается в середине второй половины XVIII века, когда каракалпаки, разделенные между собой на враждующие роды и племена, подверглись опустошительным набегам войск джуигарского, казахского и хивинского ханов. Свое спасение каракалпаки видели в добровольном присоединении к России. Осуществить эту народную мечту взялся Маман-бий, горячо любящий свою многострадальную родину.В том вошли вторая книга.
«… до корабельного строения в Воронеже было тихо.Лениво текла река, виляла по лугам. Возле самого города разливалась на два русла, образуя поросший дубами остров.В реке водилась рыба – язь, сом, окунь, щука, плотва. Из Дона заплывала стерлядка, но она была в редкость.Выше и ниже города берега были лесистые. Тут обитало множество дичи – лисы, зайцы, волки, барсуки, лоси. Медведей не было.Зато водился ценный зверь – бобер. Из него шубы и шапки делали такой дороговизны, что разве только боярам носить или купцам, какие побогаче.Но главное – полноводная была река, и лесу много.
Как детский писатель искоренял преступность, что делать с неверными жёнами, как разогнать толпу, изнурённую сенсорным голодом и многое другое.
«… «Но никакой речи о компенсации и быть не может, – продолжал раздумывать архиепископ. – Мать получает пенсию от Орлеанского муниципалитета, а братья и прочие родственники никаких прав – ни юридических, ни фактических – на компенсацию не имеют. А то, что они много пережили за эти двадцать пять лет, прошедшие со дня казни Жанны, – это, разумеется, естественно. Поэтому-то и получают они на руки реабилитационную бумагу».И, как бы читая его мысли, клирик подал Жану бумагу, составленную по всей форме: это была выписка из постановления суда.