Собиратели ракушек - [194]

— Теперь нам надо поговорить с викарием. Вы ведь, конечно, будете отпевать миссис Килинг в церкви и хоронить по христианскому обычаю, не так ли? Нужно договориться о месте на кладбище, назначить день и час похорон. Хорошо бы поговорить и о псалмах, которые будут петь, и других мелочах. Вы ведь хотите, чтобы пели псалмы? Миссис Килинг очень любила музыку, да оно и хорошо, когда поют псалмы на похоронах.

Обсуждение мелких практических дел было для Оливии хоть каким-то облегчением. Она сняла колпачок с ручки.

— Как зовут викария?

— Его преподобие Томас Тиллингэм. Или просто мистер Тиллингэм. Он живет в доме рядом с церковью. Пожалуй, надо ему позвонить и попросить прийти завтра утром. Хорошо бы угостить его чашечкой кофе.

— Он был знаком с мамой?

— Да, в деревне ее знали все до единого.

— Она не так уж часто ходила в церковь.

— Может быть. Но она всегда старалась помочь, и когда собирали деньги на орган, и когда под Рождество устраивали дешевую распродажу для бедных. И время от времени она приглашала Тиллингэмов на обед. На столе были самые нарядные кружевные салфетки и бутылка самого лучшего кларета.

Это было легко себе представить, и впервые за этот день Оливия улыбнулась:

— Мама очень любила приглашать в дом друзей.

— Она была прекрасной женщиной во всех отношениях. С ней можно было поговорить обо всем на свете. — Миссис Плэкетт сделала небольшой глоточек портвейна, как полагается воспитанным леди. — И еще вот что, мисс Килинг. Вам следует уведомить адвоката миссис Килинг о том, что ее больше нет с нами. Банковские счета и все такое. Это тоже очень важно.

— Я уже думала об этом. — Оливия написала на листке: «Эндерби, Лусби и Тринг». — И потом надо дать объявление в газетах. В «Таймс» и в «Телеграф».

— О цветах тоже не забудьте, это хорошо, когда в церкви цветы. Но вы можете не успеть все сделать сами. Я знаю одну милую девушку в Пудли. У нее маленький грузовичок. Она очень хорошо убрала церковь цветами, когда хоронили свекровь миссис Китсон.

— Ладно, там видно будет. Сначала нам надо решить, когда будут похороны.

— А после похорон… — Миссис Плэкетт замялась. — Многие, может быть, так теперь не делают, но, я считаю, было бы хорошо пригласить всех в дом выпить чашечку чаю с фруктовым пирогом. Это еще зависит от того, в котором часу будут похороны, но, когда друзья и знакомые собираются издалека, — а я не сомневаюсь, что будут и люди, проделавшие далекий путь, — как-то нехорошо, по-моему, не дать им чем-нибудь подкрепиться перед тем, как отправиться в обратную дорогу. Так оно лучше и приятнее для всех. Ведь поговоришь с близкими тебе людьми, и немного утешишься, и не будешь чувствовать себя такой одинокой.

Оливия понятия не имела об этом старомодном провинциальном обычае — собирать в доме тех, кто был на похоронах, — но он показался ей не лишенным здравого смысла.

— Пожалуй, вы правы. Мы что-нибудь придумаем. Но, должна признаться, я плохая кулинарка. Вам придется мне помочь.

— Об этом я позабочусь. Фруктовый пирог у меня получается отменный.

— Ну что ж, кажется, все. — Оливия положила ручку на стол и откинулась на спинку стула. Сидя по обе стороны стола и глядя друг на друга, они помолчали. Потом Оливия сказала: — Миссис Плэкетт, я думаю, вы были моей маме хорошим другом. А теперь я убедилась, что и ко мне отнеслись как к другу.

Миссис Плэкетт смутилась.

— Что вы, мисс Килинг, всякий на моем месте поступил бы точно так же.

— Как Антония?

— По-моему, все обойдется. Конечно, для нее смерть миссис Килинг была страшным потрясением, но она умная девочка. Отличная была идея послать ее за покупками. Я дала ей длиннющий список. Пусть займется делом, это отвлечет ее от грустных мыслей. — С этими словами миссис Плэкетт допила остатки портвейна, поставила рюмку на стол и тяжело поднялась из-за стола. — А теперь, если вы не против, я пойду домой и дам что-нибудь поесть мистеру Плэкетту. Но в три я снова буду у вас вместе с Джошуа Бедуэем. И останусь с вами, пока он не закончит свое дело.

Оливия проводила ее до двери и подождала, пока она не укатила, как всегда, величественно восседая на велосипеде. Стоя в дверях, она вдруг услышала шум приближающегося автомобиля, и минуту спустя «вольво» уже въезжал в ворота. Оливия продолжала стоять на пороге. Несмотря на всю нежность к дочери Космо, всю жалость и сочувствие, она понимала, что не сможет вынести еще одну бурю эмоций, еще одни плаксивые объятия. Единственный способ защититься — надеть броню, спрятаться на какое-то время в панцирь сдержанности. Глядя, как «вольво» остановился, как Антония отстегнула ремень и выбралась из машины, Оливия сложила руки на груди, как бы предостерегая этим жестом против любых проявлений чувств. Глаза их встретились поверх крыши автомобиля, через гравийную дорожку всего несколько футов шириной. Пару мгновений они молчали, потом Антония осторожно захлопнула дверцу машины и пошла Оливии навстречу.

— Ты уже здесь.

Оливия разняла руки и положила их на плечи Антонии.

— Да, здесь.

Она слегка наклонилась, и они поцеловались в щеку, но очень сдержанно, едва коснувшись. Теперь все будет хорошо. Никаких театральных сцен. Оливия ощутила прилив благодарности, но и грусти тоже, потому что всегда грустно видеть, что ребенок, которого ты знал, уже вырос и никогда не будет таким, как прежде.