Собиратель чемоданов - [7]

«Как же я сам не догадался»!» — подумал Коллекционер и с молниеносной быстротой, так что чемоданы не успели даже опомниться, вынул из коллекции внутренний чемоданчик и вложил на его место новый, после чего так же быстро позахлопывали и позапирал их один за другим, все, кроме номера восемь

— Вот так-то лучше, — весело сказал старичок. — А я иду мимо, глядь — дверь не заперта. Нет, думаю, это не дело, надо поинтересоваться. Как же так, в рабочее время — и дома?

— А я отпросился, — быстро нашелся Коллекционер, — И… и я как раз уже туда иду.

— Вот и пойдемте, — сказал старичок. — Хотя и отпустили, а все ж таки лучше прийти. Начальник за это только похвалит. Уж я знаю, сам когда-то был начальником.

На самом деле он никогда начальником не был, но Коллекционер об этом не знал. Видя, что избавиться от дотошного старика нет никакой возможности, он начал одеваться.

— Чемоданчик-то соберите, — напомнил сосед.

Коллекционер нехотя положил в коллекционный чемоданчик рубашку и пару носков.

— Щетку зубную не забудьте.

Пришлось сходить в ванную за щеткой.

— Вот теперь пойдемте.

Они вместе вышли на крыльцо, и каждый направился своей дорогой: Коллекционер на работу, а старичок — обратно в подъезд.

13. На работу Стяжаев явился с большим опозданием.

— Что-нибудь случилось? — спросила Виолетта Юрьевна, окинув его критическим взглядом. — А это что? Новый чемодан?

— Да… То есть нет, этот — не новый…

Наконец он сообразил, что сказать:

— Просто я получил письмо… Из другого города, — и, стараясь не смотреть на Виолетту, быстро прошел к своему столу.

— Понятно, — сказала Виолетта Юрьевна и углубилась в подсчеты.

Стяжаев тоже принялся за работу, однако мысли его были далеко. Он изнывал от стыда и раскаяния, вспоминая о том, как обошелся с чемоданами. «Как я был груб, как жесток! — повторял он про себя. — Воспользовался тем, что я сильнее!» В тоске он ронял голову на грудь, но взгляд его падал на чемоданчик, смирно стоявший у ножки его стула в своем скромном полотняном чехольчике. Коллекционер отводил глаза, лицо его заливалось краской. «Бедные! Каково им сейчас? — сокрушался он. — Они так беспомощны и целиком зависят от меня. Скорей бы вечер! Я поговорю с каждым отдельно, я буду стоять перед ними на коленях. Всю ночь. Пока они меня не простят…»

Время тянулось ужасно медленно. Наконец рабочий окончился, и, сгорая от нетерпения, Коллекционер помчался домой.

Там его ждал еще один удар.

Ключей от коллекции не было на месте.

Он обшарил всю комнату, всю квартиру, вывернул свои карманы.

Ключи не находились.

— Все из-за соседа, черт его возьми! — воскликнул Коллекционер и изо все силы топнул ногой.

Сосед не отозвался.

— Глупый старикашка! Заморочил меня своими бреднями, и я, конечно же, сунул ключи в карман, а потом выронил на ходу.

Он топнул изо всей силы несколько раз подряд и, не дожидаясь ответа, помчался на улицу искать ключи.

Четыре раза пройдя весь путь от дома до работы и обратно, осмотрев каждый кустик, каждую ямку, каждую урну, тщательно ощупав все, что только способно блестеть при ярком лунном свете, он понял, что дальнейшие поиски бесполезны.

Но оставалась еще одна, последняя надежда. Он вернулся домой, достал бумагу, тушь, перо и написал:

Утеряны ключи от чемоданов.

Нашедшему — все что угодно!!!

— и свой адрес. За ночь он изготовил около сотни таких плакатов, а утром, первым явившись к открытию канцелярского магазина и закупил достаточное количество клея, расклеил их по всей округе.

Оставалось ждать.

Книга II («О внешнем и внутреннем строении»)

Чемоданных жителей нередко сравнивают с муравьями или пчелами.[6] В основе этого сравнения лежит ряд, хотя и относительно достоверных, однако весьма поверхностных и в конечном счете ненаучных наблюдений.[7]

Действительно, коллективизм и трудолюбие этого народа общеизвестны и даже вошли в пословицу.[8] Если бы в чемоданах не действовал Закон «О труде», предписывающий, в частности, обязательный ежедневный отдых, то многие были бы готовы хоть круглые сутки трудиться на пользу общества, благо день в чемоданах ничем не отличается от ночи.[9]

Однако на этом и оканчивается сходство чемоданных жителей с вышеупомянутыми насекомыми.[10] В отличие от этих неразумных тварей,[11] которые трудятся, сами не зная зачем и почему, скорее подчиняясь природному инстинкту, нежели доводам разума и осознанной необходимости, обитатели чемоданов не только отдают себе полный отчет в том, чем они заняты в данный момент, но и яснейшим образом осознают как ближайшие, так и самые отдаленные цели и перспективы своей деятельности.[12] Даже грудному младенцу в чемоданах известно: оказавшись на новом месте, первое, что нужно сделать — это позаботиться о коммуникациях, а проще говоря, прорыть тоннели, проложить дороги, навести мосты, наладить работу транспорта и связи.[13] С этим в чемоданах справляются в считанные минуты.[14] Затем, столь же оперативно, расчищается место для строительства, после чего наступает этап первоначального обустройства. Он также не занимает много времени, хотя, в историческом смысле, играет весьма важную роль, ибо лишь с момента его успешного завершения начинается период собственно исторического развития, когда общество наконец вступает в эпоху всевозможных доработок, подгонок, переделок, частичных улучшений и коренных переустройств, которая слагается из жизней многих и многих поколений и может длиться бесконечно, если исключить вмешательство посторонних факторов.