Соб@чий глюк - [81]

Первое, что мы увидели, войдя в квартиру, это куча собачьего дерьма у входной двери. Самого Собакина было не видно.

– Прячется, гад, – констатировал я, глядя на огромную кучу.

– Он не виноват. Нас не было целый день, больше двенадцати часов! Кто тут выдержит? Я бы сама не выдержала, – заступилась за Собакина Светка.

– Я все понимаю. Просто меня удручает сам факт: я с пробитой головой, собакой в мозгу, с головной болью и коликой в глазе должен убирать с пола собачье дерьмо. Где справедливость? – обреченно объяснил я.

– Не переживай, я уберу, а ты иди в постель. Я потом чай тебе сделаю, а может, что-то и перекусить, – сказала Светка, глядя на меня заботливыми глазами.

– Нет. Ты можешь вывести этого засранца, а я уберу говно. Это, похоже, моя судьба. А потом лягу в постель и буду страдать от трещины в голове и собаки в мозгу. Хоть бы она повернулась как-нибудь по-другому, чтобы глаз так не колол.

– Да нет… – начала Светка.

– Разговор окончен. Бери на поводок придурка и иди с ним на улицу, хотя бы полчаса. А я пока буду убирать собачьи экскременты, – строго сказал я.

– Хорошо. Только схожу в туалет, – заторопилась Светка.

– Да, сходи. А то мне еще и за тобой придется убирать. Собакин! – крикнул я строго, понимая, что Собакин все отлично слышит, но ему стыдно нам показаться.

Собакин появился в дверном проеме, он низко опустил голову и виновато вилял хвостом.

– Иди сюда, засранец. То есть унитазом ты пользоваться так и не научился. Весь проект спасения твоей жизни оказался пустой фантазией, отправят тебя в Китай в виде собачьей тушенки, – сказал я, пристегивая поводок к ошейнику.

– Все, я готова. А может, я вернусь и уберу? – опять спросила Светка.

– Нет, я уберу, пока вас нет. Собака не должна видеть, как ее хозяин или хозяйка убирают за ней говно. Они тогда наглеют и думают, что они главные, – пояснил я собачье представление об иерархии.

– Начальники срут, а подчиненные убирают, – резюмировала Светка.

– Нет. Тот, кто срет, – главный, а кто убирает – подчиненный. Идите давайте, а то мы задохнемся.

Светка с Собакиным ушли. Я взял совок и унитазный ерш, присел над кучей. Дышать нельзя. Если начнешь дышать носом, то запах собачьего дерьма и его вид соединятся в мозгу в одну картину, и это может вызвать непредсказуемую реакцию. А если дышать ртом, то пропитанный запахом говна воздух будет поступать сразу в рот, а это все равно, что есть говно. Поэтому дышать нельзя. «Интересно, – подумалось мне, – а все эти „Дети Диогена“, которые гадят в общественных местах, дома у себя вот так же срут, по-собачьи? Хотя говорят, что свое не пахнет. Дебилы».

Голова пульсировала болью, исходящей то ли из трещины, то ли от внутренней собаки, переносить движения и запах было все тяжелее. «Если я потеряю сознание, то могу упасть лицом в собачье говно. Этого допускать нельзя», – решил я твердо.

Наконец я перенес кучу дерьма в унитаз, потом тер, мылил, обрызгивал пол, и когда он засиял стерильной чистотой, я открыл окна и впустил холодный колючий воздух. Пусть окна пока останутся открытыми. Когда Светка вернется, она их закроет.

Я быстро вымыл руки, умылся, разделся и улегся в холодную постель. Телу было холодно, но голове – приятно. Вот поди разбери, как совместить несовместимое, когда голова не дружит с телом.

Светка вернулась с прогулки и сразу зашла ко мне:

– Хочешь есть?

– Нет.

– Чай хочешь?

– Нет.

– Телевизор включить?

– Нет. Я не хочу смотреть новости про членовеков-киноцефалов.

– А что ты хочешь?

– Не знаю. Чтобы головная боль прошла.

– Слушай! Когда отец болел, ему выписывали наркотики. Он умер, у меня осталось две таблетки. Выпей – голова пройдет.

– Неси. Я на все согласный, – обреченно сказал я.

Светка убежала из комнаты и через несколько секунд вернулась с пластинкой от таблеток, в которой все ячейки топорщились прорванной фольгой, кроме двух крайних.

Собакин пришел вместе с ней, сел рядом с кроватью и уставился на меня.

– Вот таблетка. Выпей, станет легче, – сказала Светка, протягивая мне пластинку.

– Дети, не курите марихуану, как я делал это сегодня, марихуана снижает бдительность и приводит к употреблению более тяжелых наркотиков, как я это сделаю сейчас! – продекламировал я, выдавил таблетку и положил ее в рот. – Светка, ты наркодилер!

– Я врач, – гордо ответила Светка.

– Иногда это одно и то же.

– Я сейчас дам тебе в трещину, – пригрозила Светка.

Собакин сидел рядом и смотрел на нас со Светкой по очереди. Я выдавил вторую таблетку и, чуть наклонившись с кровати, протянул Собакину широко открытую ладонь с таблеткой на ней.

– Анубис, вперед!

Собакин без колебаний слизнул таблетку с ладони.

– Ты что сделал? – вскрикнула Светка.

– А что?

– Ты зачем собаке дал таблетку?

– Ты за кого сейчас больше переживаешь? За таблетку или за Собакина? – спросил я.

– За обоих! Вдруг у Собакина передозировка случится и он умрет? – перепуганно спросила Светка.

– Он Анубис, он бессмертный, – успокоил я Светку.

– А зачем тогда таблетку на него потратил? Вдруг самому пригодится? Трещина долго заживает, и твоя головная собака может беспокоить тебя долго.

– Мне что, из-за трещины в голове наркоманом становиться? Не переживай, пусть Собакин порадуется чуть-чуть, – успокоил я Светку. – А я закрою глаза и постараюсь уснуть, а ты спой мне колыбельную или расскажи сказку.