Собаки из дикого камня - [7]

Капитан городской стражи улыбнулся:

— Мне нужно тут кое-что доделать. Но через пару часов, если ты не будешь спать, я мог бы выпить кружку-другую пенного сомского винца.

— Сомское винцо, — повторил Рубос. — Я и не помню, какое оно на вкус, лучшее из наших местных вин. Если обещаешь появиться, то я обязательно дождусь.

С улыбкой Гергос поднял руку в боевом приветствии.

В гостиницу Лотар, Сухмет и Рубос вошли так тихо, что даже пламя свечи, которая горела на столе возле двери, не дрогнуло. В лучшей гостинице города с лучшей кухней не было ни души и царила почти полная темень.

Рубос, сдвинув тяжёлый шлем, почесал за ухом.

— М-да, не очень-то обнадёживает. Ну, ничего, сейчас мы… Эй, Шув, принимай гостей, каких не ждёшь!

Его голос прокатился по пустому помещению, словно по сырому погребу. И не остался без ответа. Где-то в дальнем конце дома скрипнула дверь. Потом послышались мягкие, осторожные шаги, и на стене тёмного коридора появилось пляшущее пятно света. Чуть дрожащий голос проговорил:

— Сейчас посмотрим, кого бог в гости привёл.

— Посмотри, посмотри, старый обжора, — пророкотал Рубос.

Трактирщик вышел, придерживая на груди халат из мягкой ткани, поднял свечу повыше, охнул и бросился вперёд:

— Рубос, голубчик…

Он узнал Рубоса сразу. Или Рубос оставил в его памяти неизгладимый след, или он помнил своё детство так отчётливо, как это бывает только с очень одинокими людьми. Скорее всего последнее, решил Лотар.

Шув был полной противоположностью и Гергосу, и Рубосу. Он был толст, неповоротлив, потлив, и это почему-то вызывало подозрение, что кабатчик не очень умён. Длинные, редкие волосы Шува торчали в разные стороны. Это было бы забавно, если бы не ещё большая странность — трактирщик был весь в морщинах. В складках кожи лица тонуло почти всё — глаза, нос, губы. Даже уши, казалось, странным образом имели большее число извивов и перегородок, чем у нормального человека.

Сначала это вызывало неприятное чувство, но когда становилось ясно, что Шув добрый малый, рельефы на его лице казались даже обаятельными. Вскоре Лотар начал понимать, почему у Шува был самый удачливый, по словам Гергоса, трактир в городе, хотя пока это не очень подтвердилось.

Последовали охи, ахи, но объятий и похлопываний было уже гораздо меньше, чем с Гергосом. Возможно, Рубос опасался раздавить своего пышнотелого приятеля. Наконец вмешался Сухмет и решительно направил половодье воспоминаний в более практичное русло:

— Мы не просто так приехали, милейший. Мы ещё будем тут жить и даже, что, вероятно, кое-кого удивит, ужинать. Например, прямо сегодня вечером.

— Но до ужина нам нужно помыться, — сказал Лотар. Он не мог избавиться от запаха чужой крови, застрявшего в ноздрях.

Когда гости, вымытые и размякшие после горячей воды и мыла, уселись наконец за стол, комната преобразилась. Её освещало не меньше двух дюжин свечей, на столе были расставлены тонкие тарелки, а из массивных судков шкворчало, шипело, булькало, хлюпало и пахло так вкусно, что Лотар не успевал глотать слюну. Ещё на стол выставили три огромных кувшина вина, как показалось Лотару, довольно посредственного. Шув, затянутый в тесный сюртук, который тоже сморщился на его теле, суетился, подгоняя двух мальчишек и трёх служанок. Он решил устроить праздник.

И это ему удалось. Всё было так восхитительно вкусно, так здорово приготовлено, что Лотар продолжал жевать, хотя уже чувствовал, как пища ложится в желудке избыточной тяжестью. Но сегодня вечером обжорство почему-то не казалось таким уж страшным грехом, особенно под шутки и смех Сухмета. Старик очень быстро сумел растопить холодок, возникший у Шува, которого сначала шокировала привычка чужеземцев ужинать за одним столом с рабом.

Наверное, не пройдёт и двух часов, как трактирщик и бывший раб станут лучшими приятелями, с грустью подумал Лотар. Сам он не умел вот так легко завоёвывать друзей, и сегодня вечером это казалось несправедливым.

Когда все наелись, и Рубос перестал уговаривать Лотара отведать их сомского, которое даже на взгляд вызывало оскомину, Сухмет, поигрывая красивой пиалой с изжелта-бледным, более чем наполовину разведённым вином, неожиданно спросил:

— Кстати, милейший, нам сказали, что твой трактирчик пользуется самой хорошей репутацией, но то, что мы видим… — Сухмет широким жестом обвёл пустое помещение, — не вяжется с этими словами.

Шув погрустнел:

— Это правда. У меня не было причин жаловаться на недостаток посетителей, да и люди заходили хорошие. Но с тех пор как стало ясно, что все мы скоро умрём…

Рубос отставил серебряный стаканчик с вином и выпрямился на своём стуле.

— Кто распускает такие сплетни по городу?

— Это не сплетни, Рубос. Так думают все.

Бессмысленно кого-то наказывать за то, что он высказал это вслух.

— Хорошо, допустим, все так думают. Но почему? — спросил Лотар.

— Два месяца назад, когда собаки впервые появились в нашей долине…

— Что за собаки? — спросил Сухмет.

— Как, вы ничего не знаете о собаках? Где же вы бродили?..

— Мы только сегодня высадились в безлюдной местности с корабля, который привёз нас из-за моря, — терпеливо объяснил Рубос.