Собака сутулая, или Несколько дней из жизни Кассиопеи Кирпичниковой - [2]

Дамке было всё равно. Она громко чавкала кашей, возюкая миской по полу. Всё семейство выстроилось рядом и с умилением смотрело на Дам… теперь уже Касю. Впрочем, долго умиляться новым хозяевам не пришлось: Кася съела всё едва ли не в три глотка. Тщательно вылизав миску, она вопросительно посмотрела на новых хозяев.

— Кхм, — мужчина почесал затылок. — Это всё.

Кася сделала вид, что не поняла, хотя, конечно, поняла всё сразу. В приюте есть давали куда меньше, чем здесь, только чтобы не помереть от голода, но досыта она не ела уже давным-давно. И потому продолжала стоять рядом с миской: вдруг кто-нибудь дрогнет и даст добавки?

Но мужчина никому дрогнуть не дал.

— Хватит с тебя, иди на место.

Кася опустила голову, громко цокая когтями, прошла к лежанке, где бухнулась на бок и сокрушённо вздохнула. Семейство на цыпочках разошлось по комнатам, и Кася от расстройства заснула.

Сон

Снилось Касе, что они с Гуляем гонят зайца. А заяц такой здоровенный, размером с лося! А Пахомыч, на которого они выгнали зверя, стоит и цветочки нюхает, и ничего вокруг не видит.

— Стреляй, Пахомыч, стреляй! — кричит Гуляй, а заяц оборачивается и лапой по губам: мол, тсс, чего орёшь! И Гуляй послушно замолкает. А Пахомыч и вовсе уже спит, и заяц мимо него на цыпочках, даже сапоги снял, и Гуляй тоже тихонько норовит, и Кася… но когда она через Пахомыча начала перешагивать, вдруг видит — ружьё!

Она это ружьё в лапы, прицелилась и — бдыщь! бдыщь! Дуплетом! А ружьё только тихонечко — пууук, пууук… — будто тоже не хочет Пахомыча будить. И так обидно Касе сделалось, что она даже залаяла. Тут уже и Гуляй оглянулся и знаки делает: тихо, разбудишь! Но Кася продолжает лаять на убегающего зайца и будит Пахомыча.

— Кася, ты чего? — удивляется Пахомыч.

И Кася просыпается.

Кася случайно себя выдаёт

— Пахомыч? — удивилась Кася.

— Чего?! — вскрикнула Польша.

Оказывается, это была она, а не Пахомыч.

— Тихо! — шикнула Кася на девочку.

— Чего?! — хором воскликнули хозяин и хозяйка.

«Опять проболталась», — с грустью подумала Кася. А вслух сказала:

— Собака сутулая…

Кто такой Пахомыч

— А кто такой Пахомыч? — спросила Польша.

Кася лежала, отвернувшись ото всех, но было поздно: все бегали вокруг и кричали: она говорящая! меня никто не предупредил! может, это игрушка? или робот? ага, и жрёт кашу? не жрёт, а кушает! поучи ещё отца, поучи! Митенька, успокойся! я спокоен, котинька, я совершенно спокоен…

— Касенька, — Польша осторожно погладила её по спине. — Ну, расскажи. Или это тайна?

— Это мой бывший, — буркнула Кася. — Выше почеши, пожалуйста.

Все замолкли. Ладонь Польши поднялась к самым лопаткам Каси и почесала там.

— Вооот! — блаженно выдохнула Кася.

— Ты говори, говори, не отвлекайся, — сказала Польша, ласково скобля Касину шкуру своими тонкими пальцами.

И Кася рассказала

— А чего рассказывать. Сергей Сергеевич Пахомов, его все Пахомычем звали. Мы у него с Гуляем жили, он нас на охоту водил. Потом он состарился и отдал нас с Гуляем Толяну. А Толян нас Димону, и Витюхе, и Рафику, и кому только не давал. Они нас в лес увезут на охоту, а сами начинают водку пить. Мы с Гуляем бегаем, дичь распутываем, а они часик-два подождут — и уезжают без нас. А нам ни спасибо, ни до свидания. Ни еды, ни питья, в какую сторону домой — вообще не ясно. Несколько дней добираешься назад, а тебе дома — где шлялись? Обидно! А потом, когда мы в последний раз потерялись, Гуляй с голодухи крысу дохлую съел, а она отравленная была. И помер, собака сутулая. А я одна осталась. И решила к Толяну не возвращаться.

Пора гулять

В это время хозяин, которого, если верить Котиньке, звали Митенька, посмотрел на часы.

— Кстати, — сказал он. — Действительно, пора гулять.

— Я с вами! — вскочила Польша.

— А уроки ты сделала? — спросил Митенька.

— Ну паап…

— Никаких «нупап», живо делать уроки. Кася, вставай, гулять идём.

Кася с готовностью вскочила и подбежала к двери.

— Куда? А шлейка? А поводок?

— Что я — маленькая?

— Маленькая — не маленькая, а порядок быть должон!

— Ну Митенька… — заныла Кася.

Котинька и Польша засмеялись, а Митенька рассердился.

— Не Митенька, а Дмитрий Олегович, — строго сказал он. — Я обещал, что не буду тебя отпускать на самовыгул, так что будь добра соблюдать правила!

Кася закатила глаза и покачала головой, но позволила застегнуть на себе шлейку и поводок, бормоча под нос «собака сутулая».

— И без фокусов, — предупредил Дмитрий Олегович.

Они вышли на крыльцо. В воздухе струился едва заметный сизый дымок — кто-то топил баню и жёг прошлогоднюю траву.

— Куда пойдём? — Дмитрий Олегович посмотрел на Касю.

— В лес! — сказала она.

И они пошли.

И они пошли

Некоторое время они шли по грунтовой дороге, по обе стороны которой стояли дома — деревянные и кирпичные, за высокими заборами и за низкими. И из-за всех заборов яростно лаяли собаки.

Кася шла, деловито обнюхивая эти заборы, а кое-где и присаживаясь. Дмитрий Олегович в этот момент тактично смотрел в сторону.

Потом дорога вильнула влево, потом вправо, и выпрыгнула прямо на оживлённую трассу, через которую туда-сюда сновали машины.

— Стоять! — прикрикнул Дмитрий Олегович, дёргая за поводок.