Собака, которая спасла мир - [40]

– Тётушка Нуш в норме? – Рамзи так закатил глаза, что белки на миг засияли в лунном свете.

– От неё так просто не отвяжешься, – сказал он, – но, хвала небесам, существуют наушники, а?

Он как-то говорил мне: тётушка Нуш засиживается допоздна, смотрит по телевизору передачи из Нигдетостана в наушниках, потому что они живут в крошечной квартирке. Папа Рамзи сейчас дома, но Рамзи говорит, он так устал, что большую часть времени спит, значит, остаются только его чутко спящие младшие братья.

– Это риск, на который мне пришлось пойти, – сказал он с ноткой напускной храбрости в голосе. Некоторое время мы стояли под шелестящим деревом.

Наконец я спросила:

– Значит, сделаем это?

Рамзи кивнул, и мы свернули на тропу, ведущую с поля. Позади нас ветер ещё громче затрепал листья, будто желая нам счастливого пути, и я улыбнулась себе под нос, невзирая на страх.

Слишком нервничая, чтобы разговаривать, мы молча прошли тёмными улицами к задней стене церковного двора.

Там была натянута лента со словами «ОПАСНО ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ – НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ», и мы поднырнули под неё. На улице перед церковью оказалась припаркована полицейская машина с двумя полицейскими внутри, но на этом всё. С улицы нас почти не было видно – держась тени, мы обогнули угол двора, а потом – один за другим – прокрались по открытой лужайке к компостной яме.

Кстати говоря, это не входило в наш изначальный план. Нет: ещё две минуты назад план состоял в том, чтобы влезть в окно или даже войти через чёрный ход в ризницу, который, как я знаю, иногда оставляют открытым из-за ужасно тугого замка. Благодаря тёплой погоде окна часто не закрывали. Вот только теперь все окна на первом этаже закрыты, а вход в ризницу перекрыт огромной пластиковой палаткой. Так что план у нас был так себе.

– Есть ещё один вход, – сказал Рамзи, когда мы сидели, скрючившись, под лавром и таращились на церковь. – Но тебе он не понравится…

Вот так мы здесь и оказались.

Компостная яма, размером примерно с ванну, вырыта в земле где-то на метр и накрыта тяжёлой деревянной крышкой, сделанной из старой двери. Когда крышка закрыта, пахнет не так уж ужасно, особенно учитывая, что каждые несколько дней на какашки брызгают какими-то химикатами, чтобы они разлагались. Но когда мы с Рамзи отодвигаем крышку, вонь едва не сбивает нас с ног.

Рамзи издаёт такой звук, будто его сейчас стошнит.

– Ш-ш-ш, – говорю я.

– Я это не контролирую, – шипит он. – Дай-ка мне платок. – Я отвязываю платок от лица и передаю ему. Он благодарно вдыхает полной грудью через надушенную лосьоном после бритья ткань и возвращает мне. Я молча надеваю резиновые перчатки, снова завязываю платок над ртом и носом, натягиваю очки и наконец заправляю джинсы в сапоги.

Существует опасность заразиться – об этом я ни на секунду не забываю. Я хорошо всё обдумала и решила, что до тех пор, пока я соблюдаю меры предосторожности, риск того стоит.

Чуть ниже уровня первого этажа располагается жёлоб, ведущий внутрь старой церкви. Он как раз такой ширины, чтобы я могла втиснуть плечи, но мне придётся встать в навоз на колени.

Я приседаю, и грязь расползается под моими ногами, так что мне приходится бороться с тошнотой. Я пытаюсь дышать ртом, но в итоге ещё и ощущаю запах на вкус, а в сочетании с Клемовым лосьоном у меня как будто опять начинает болеть голова, и это пугает меня – вдобавок ко всему прочему.

Жёлоб недлинный, но он слегка изгибается посередине, и мне приходится изо всех сил работать ногами, чтобы протолкнуться вверх. Когда я так делаю, мои ноги в резиновых сапогах погружаются в компост ещё глубже, и я осознаю, что застряла.

– Рамзи? – зову я так тихо, как только получается. Подняв взгляд, я могу разглядеть противоположный конец жёлоба. Мой голос тоже поднимается – прямо в церковь. Рамзи меня не услышал.

Я зову погромче:

– Рамзи! Я застряла, – и над моей головой эти слова эхом раздаются внутри церкви. Лает кто-то из собак. – Ш-ш-ш-ш! – шиплю я.

– Рамзи! – теперь мне уже страшно, и я подрыгиваю ногами.

Запах совершенно невыносимый, и мне кажется, будто он заполнил собой весь мой нос и горло.

– Помоги мне! – Я слышу, как мои слова отскакивают от каменных стен внутри церкви: «Помоги мне… мне… мне!» До меня доносится поскуливание – я уверена, это мистер Мэш. – Я иду, Мэшик! – говорю я, но продвинуться никак не могу.

И тут я чувствую, как Рамзи подпихивает мои ноги руками. Он прыгнул в компостную яму и толкает меня изо всех сил. Я по чуть-чуть поднимаюсь по алюминиевому жёлобу, пока моя голова не оказывается на свободе, выбивая квадратную крышку люка, которая с грохотом падает на плиточный пол, отчего собаки заходятся сумасшедшим лаем.

«По крайней мере, они ещё живы», – говорю я себе.

Высвободив ноги из навоза, я проталкиваюсь по последнему отрезку жёлоба и уже секунду спустя выбираюсь наружу, в знакомый интерьер. Я пытаюсь вдохнуть свой любимый запах, но всё, что я чую, – это компост на моей одежде, сапогах… на всём.

Я догадывалась, что моё появление может взбудоражить некоторых собак, но не ожидала, что так много проснётся и начнёт скулить и лаять. Шум всё нарастает, когда я на цыпочках выхожу из ризницы, крадусь к вольеру мистера Мэша, одним быстрым движением открываю дверцу и вхожу.