Собачий род - [124]
— Признаюсь, я долго не могла понять, кто же на этот раз стал твоей Девой, — усмехнулась Сарама. — Меня обманул её возраст. Я ведь не знала, что тебя стали привлекать маленькие девочки. Впрочем, следовало догадаться: за столько лет тебе приелись зрелые женщины, захотелось чего-нибудь необычного…
— Это неправда, — прошептал Саб. — Она — не просто девочка. Она — человек. Родилась человеком. Ну, а если судьбе будет угодно, — тогда я подожду. Пусть она вырастет. А ждать мне — привычно…
И Саб ниже склонил голову.
— Ладно, — слегка оскалилась Сарама. — А теперь — убирайся. Или я убью тебя. Выпущу из тебя кровь! И ты, наконец, околеешь, станешь как обычная человеческая падаль. Я скормлю тебя воронью. Оно, вороньё, жаждет, — слышишь карканье?
Саб молчал.
Сарама обернулась к кому-то назад:
— Пора. Проверь всё вокруг.
Из мглы высунулась морда Коростылёва, — морда человека, который начал было превращаться в волка, но остановился на полпути.
— Проверяю, госпожа. Никаких следов.
— Ничтожество… Зачем же тебе дан дар всевидения?
Морда исчезла.
Сарама взглянула на Саба.
— Прощай, собачий, скотий, куриный, или какой там ещё бог…
— Анубис, — сказал Саб.
Сарама вскочила, мгла окрасилась кровавыми сполохами, заходила волнами.
— Не тронь это имя!
— Но он — это я.
Сарама помедлила, потом расхохоталась по-волчьи — заливистым лаем с хрипотцой.
И внезапно мгла рассеялась.
Стоял белый призрачный туман, сгущавшийся в темноте и редевший в свете одинокий фонарей.
Сарама стояла перед воротами заколоченного дома, принюхиваясь, опустив голову. А за воротами, во дворе, с места на место перебегал на четвереньках получеловек-полузверь. Копал снег лапами, по-собачьи отбрасывая его. Тыкался в ямки мордой, фыркал, отскакивал, кружился между сугробами, и снова копал.
Сарама подняла голову. Взгляд её уперся в дом, скользнул по крыше и остановился на чёрном квадратике слухового оконца, в котором поблескивал осколок стекла.
Сарама втянула носом морозный воздух так сильно, что с ближнего сугроба взвился снег.
И чихнула, разворачиваясь: по переулку шли три человека.
Сарама исчезла.
* * *
— Тута вот, — сказал Андрей, по обыкновению вытирая нос рукавицей. От него ещё пахло теплом и печью: Бракин поднял его с постели, бросив снежком в окно.
— Как твой папаша? Не заругается? — спросил Бракин, когда минуту спустя, застёгивая на ходу поношенную курточку, из ворот выбежал Андрей.
— Не. Папка вечером с калыма пришел — стиральную машину кому-то в городе подсоединял. Ну, чуть тёплый. Сразу бух — и захрапел. Только пузыри пускает.
"Городом" в этом районе называли весь остальной Томск. Даже ближние благоустроенные дома, через улицу — и те уже были "городом".
— Ладно. Пошли.
— Это рядом совсем, — торопливо объяснял Андрей на ходу. — Самый подходящий дом, — другого такого нету.
О Джульке он пока умолчал.
— Ну, раз самый подходящий, — там и проверим.
— А если не там? — спросил Рупь-Пятнадцать.
— Тогда, значит, придётся к гаражу идти. И выкуривать врага из его собственного логова, — по-книжному ответил Бракин: он не так давно с увлечением прочитал воспоминания маршала Жукова о Великой Отечественной войне, а потом, раз заболев этой войной, читал уже всё, что попадалось под руку — от воспоминаний маршала Мерецкова до "Истории Второй мировой войны" немецкого генерала Типпельскирха.
— Выкуришь их, как же… — угрюмо проворчал Рупь-Пятнадцать.
Они повернули на улицу Чепалова. Прошли последний в этих местах фонарь.
Заколоченный дом стоял, окутанный белесым неземным туманом, и казался призрачным.
— Э, да тут без лопаты и во двор не войдёшь, — прикинул Уморин. — Всю зиму никто не входил.
— Вот это мы и проверим, — сказал Бракин и замолчал.
Он смотрел на Андрея, а Андрей, пятясь, почему-то показывал на большой сугроб, наметённый под покосившимися деревянными воротами.
Бракин перевел взгляд и тоже невольно сделал шаг назад. Из сугроба, пылясь взвихряющимся снегом, медленно поднималась исполинская белая фигура.
Она поднималась, словно невидимые умелые руки лепили из снега гигантский памятник, отдаленно похожий на лежащую собаку.
— А это ещё что за чудо, ё-моё! — громко удивился Уморин и обернулся к товарищам.
И вдруг увидел, что оказался в переулке один.
Уморин присел от ужаса, повернулся к собаке и пробормотал:
— А-а… здрасьте… Давно, это, не видались, да?
И быстро-быстро пополз задом вперёд.
Он полз и полз, и только никак не мог понять, почему страшное видение не отдаляется; не отдаляются ни сугроб, ни чёрные покосившиеся ворота, ни окна, заколоченные крест-накрест…
Тогда он догадался оглянуться. И вдруг увидел Ка Густых, который стоял у него на пути. В него-то Уморин и упёрся задом. Рук у Густых не было — только болтались полуоторванные рукава пиджака фирмы "Босс".
— Э-э… — пролепетал Уморин. — А ты почему не в морге?
Густых криво усмехнулся синим лицом, и внезапно сильно ударил Уморина ногой в зад. Уморин растянулся на обледеневшей дороге и покатился прямо к страшной белой собаке.
Только теперь это была не собака. Это была волчица. Та самая, с серебристой шерстью и ласково горящими глазами.
Рупь-Пятнадцать словно проснулся. Он неловко поднялся, то и дело поскальзываясь, потом замер.
Россия. Конец XIX века. Террористы-народовольцы приговорили царя-освободителя Александра II к смерти. Начинается кровавая охота на русского императора. Однако вся мощная охранительная система империи не в силах защитить государя. Царя окружила незримая сеть предательства, нити которого тянутся очень высоко. И террористы – лишь орудие в руках заговорщиков.Но заговору противостоят члены таинственной лиги, цель которой – сохранить монархию. Сохранить империю. И не дать стране впасть в бездну анархии и безвластия.Кому выгодно убийство императора? Кто или что торопит убийц? И почему через полвека Сталин приказал отыскать оставшихся в живых членов лиги?
На окраине сибирского городка происходят загадочные убийства. Растерзанные тела находят в переулках, на свалках. Власти устраивают массовый отлов бродячих собак и отстрел волков... О местном краеведе ходят нехорошие слухи. Все, кто входит в его дом, бесследно исчезают. Старик не топит печь, лежит в пустой холодной комнате, в которой нет никакой мебели кроме лежанки и белой шкуры на полу…Больного и старого пса Тарзана хозяева увозят из дома и бросают в лесу. Но пес должен вернуться и спасти свою Маленькую Хозяйку.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.