Со звездой на ниточке - [18]

Аз Нап ощупал свои синяки.

— Излюбленный цвет эстетических принципов вашей учености, видимо, синий. Со мной уже так было на предыдущей планете, когда король лупил меня скипетром по голове; и если ваша ученость продолжит придерживаться этих принципов, на следующей планете я, глядишь, кровью истеку.

Тем временем земляне достигли того места, где покинули звезду, оставшуюся от эстетического преобразования неба. И так как ее нельзя было там бросать, они снова подвесили ее на гравитационную нить и потащили дальше.

Не жизнь, а мечта

Пусть картофельным привидениям в обозримом будущем и не по силам будет напасть на жителей соседней планеты, Этто не хотел оставлять народ румяных людей в неведении, поскольку считал, что случиться может все, что угодно. Поэтому после недолгого путешествия они отцепили светило, которое буксировали за собой, и направились к планете Румяных, которая, как вскоре земляне выяснили, в отличие от предыдущей была чрезвычайно притягательной. Они приземлились рядом с одиноким большим деревом, под которым, выйдя из ракеты, увидели несколько лежащих фигур.

— Это что, нищие, — спросил Аз, — или бродяги? Во всяком случае, вид у этой компании вольготный.

— Посмотрим, — сказал Этто Шик.

Подойдя, они увидели, что компания под деревом была одета довольно просто, но опрятно; фигуры не валялись поодиночке, как побродяжки, а собрались в группу, к которой скорее подходило слово «идиллическая».

— Прелестная картина, — сказал Этто.

— Как нарисованные, — подтвердил Аз, — только вот картины не болтают языком на несколько голосов разом.

— Ты упускаешь из вида благозвучность, — сказал Этто, — они говорят, как если бы пели: разные голоса образуют гармоничный хор.

— Если все говорят одновременно, то сдается, им сказать особо нечего, — решил Аз, — по крайней мере, нечего сказать важного.

— Тем не менее, звучит красиво, — не сдавался Этто, — и, возможно, как раз в этом смысл их речи.

Хотя Этто с Азом уже стояли под деревом, и, стало быть, посреди румяной компании, последним оба пришельца были совершенно безразличны. Этто прислонился к стволу дерева, оперся подбородком на руку и задумался над сутью увиденного; зато Аз поставил свой рюкзак, сел на него и попытался уловить смысл в многоголосой болтовне румяных людей. Однако, как бы он ни старался, ничего не выходило, так что он утомился и под конец задремал. И, некоторое время продремав и снова очнувшись, он обнаружил, что румяная компания спит.

— По всему судя, они подходят к жизни без затей, — сказал Аз шефу, который все так и стоял, прислонясь к дереву и подперев рукой подбородок, — и, если я не ошибаюсь, от этого только выигрывают.

— На вид так и есть, — подтвердил Этто, — но для уверенности нам нужно услышать больше подробностей.

— С этим есть сложности, — отозвался Аз. — Если они продолжают говорить одновременно, я не различаю ни одной связной фразы; не помогают ни правое, ни левое ухо.

— Быть может, они проснутся не все сразу, — предположил Этто, — тогда мы могли бы поговорить наедине с тем, кто проснется первым.

— Это значило бы положиться на случайность, — решил Аз, — а она довольно непредсказуема, по крайней мере, в нашем случае. Поэтому нам следует сделать случайность слегка более предсказуемой.

И Аз пихнул ногой в бок ближайшего к нему из лежащих. Потревоженный приподнялся и потер глаза.

— Надеюсь, ты выспался, — сказал Аз.

Человек еще потер глаза, огляделся и, обнаружив, что его спутники все еще спят, решил снова залечь.

— Вот уж нет! — воскликнул Аз. — У нас к тебе есть кое-какие вопросы и, как велит вежливость, ты на них ответишь.

— Вы не из здешних мест? — догадался румяный.

— Верно, — согласился Аз, — и мы бы очень хотели познакомиться с вашей страной. Не мог бы ты помочь нам?

— Как именно?

— Как проводник.

— Куда?

— Туда, где вы обитаете, где жизнь проводите.

— Так вы уже там.

— Как, — воскликнул изумленный Аз, — мы уже там? Но я ничего не вижу — ни домов, ни городов, ни заводов!

— Это все у нас как-то уже было, — сказал румяный, — но как только мы поняли, что без всего этого жить будет лучше, мы покончили со всякой чушью и теперь живем так, как ты сейчас видишь.

— Это упрощает дело, — сказал Аз, — потому что в таком случае мы на месте и не нужно бить ноги, но тогда спрашивается, что это за жизнь.

— Именно такая, какую вы видите, — сказал человек. — Как и человечества на других звездах, мы прошли через разные формы общественного развития и нашли, что все эти формы в одном схожи. А именно в том, что естественные потребности человека все больше и больше исчезают, и с помощью производства их место занимают потребности искусственные. И чем быстрее производство увеличивается, тем больше надуманных потребностей оно создает. Но поскольку само по себе производство ничем не ограничено, то эти потребности оно увеличивает тоже неограниченно, и мы делаемся зависимыми от них: теперь не люди, а сами потребности определяют, что нужно людям. Чтобы вырваться из этого порочного круга и снова обрести себя, мы предприняли радикальные меры и остановили производство раз и навсегда. Осталось всего несколько автоматов, которые изготавливают нам ткани для одежды. Как видите, для того, чтобы прилично одеться, вполне достаточно обернуть вокруг себя такую ткань, причем каждый может обернуться на свой вкус.