Сны - [64]

Ее родители знали, что им грозила опасность, она всегда им грозила, но в те последние месяцы — особенно. Но они все же не научили ее ничему, что помогло бы ей выжить. Они были слишком заняты охотой, чтобы рассказать ей, что происходит, подготовить к тому, что грядет. Они не думали о том, что должны научить ее, показать ей, сделать ее сильной? Им было наплевать?

Закопать дневник с заклинаниями в саду. Слишком мало, слишком поздно. Анна могла бы дать Саре единственное, что ей было нужно взамен — время. У них никогда не было на нее времени. Кроме как, когда у нее был сон, и им нужно было узнать, что она видела. Они никогда не видели ее, они никогда не смотрели. Анна однажды сказала, что заклинания слишком опасны, и она не была готова научиться им — и подвергла ее еще большей опасности, ничему не научив.

Сара вздохнула, внезапно опустошенная. Огонь поглотил дневник. От него осталась лишь кучка пепла в камине. Кожаная обложка превратилась в пустую оболочку.

Она встала, бледная, словно луна.

Она была свободна.

Она схватила пустую обложку и вышла из дома.

— Сара, — Гарри последовал за ней. Она выглядела спокойной, но он не думал, что пора оставлять ее одну. Они спустились с холма к Кросс-стрит и мимо железнодорожного моста.

— Что ты делаешь? — прошептал Гарри. Сара не ответила, но прошла под железной аркой в небольшой парк. Внезапно Гарри понял, что она собиралась сделать. Он шел за ней всю дорогу — по траве и дальше по склону, ведущему к реке. Он смотрел, как она бросает кожаную обложку в воду изо всех сил, чтобы она не застряла в камышах. Она очертила дугу в воздухе и упала в реку с легким всплеском.

Сара стояла очень близко к Гарри и взяла его за руку, не глядя, не говоря ни слова. Он крепко держал ее за руку, и они смотрели как то, что осталось от дневника, тонет в темной воде.

Намного позже, Сара решила, что грудь Гарри — единственное место, где она может находиться, и позволила ему обнимать себя всю ночь до рассвета. Он лежал неподвижно, боясь даже дышать, боясь, что все это слишком много для него. Он очертил ее профиль взглядом, желая, чтобы его глаза смогли коснуться ее прекрасного лица, изгиба ее груди, ее бедер, нежного пейзажа ее тела. Он прижимал ее раненную руку к своей груди.

Я не твой кузен. Я не Миднайт. Я не один из твоей проклятой семейки.

— Я едва ли старше тебя. И я люблю тебя, — прошептал он, когда был уверен, что она спит.

Только Тень, хранитель их секретов, услышала его.

Сара проснулась опустошенной, но чувствовала, будто огромный груз сдвинули с ее груди. Она открыла глаза, и первым, что увидела, было плечо Гарри. Она свернулась на нем калачиком, их конечности были переплетены, словно принадлежали одному телу, ее волосы рассыпались по нему, словно водоросли на скале.

Ей нужно было вставать, она знала, но еще на один момент, один момент она хотела остаться с ним.

— Осталось три, — тихо сказала она ему на ухо. Он проснулся от ее теплого дыхания на своей шее и вздрогнул, заставляя себя лежать неподвижно, борясь с желанием повернуться и обнять ее. Через несколько секунд пытки, нескольких секунд ее утреннего запаха и чувства ее волос на его руке, она ушла.

Глава 26. В моей крови

Если я стану огнем,

То знаю, что сгорит первым .

Сара нежно освободилась из объятий Гарри, думая, что он еще спит, и на цыпочках подошла к окну.

Она тихо открыла его и впустила свежий воздух. Сара стояла и глубоко дышала с закрытыми глазами. В ее груди больше не было тяжести, она больше не чувствовала того жуткого веса на легких, который перекрывал ей доступ воздуха. Ей больше не приходилось отчаянно пытаться вдохнуть, и быть уверенной, что она задохнется.

Она ужасно себя чувствовала после того, как разрушила комнату родителей, и даже хуже из-за того, что сожгла дневник, но она, наконец, могла дышать. Ярость, которая давила на нее с тех пор, как умерли родители — нет, которая давила на нее уже многие годы — эта пылающая, горькая, тайная ярость, которую она чувствовала каждый раз, когда они оставляли ее одну — ушла.

Гарри проследил за ней взглядом, когда она встала. Изящество и красота ее тела были словно ударом в его сердце.

— Доброе утро, — прошептал он.

Сара внезапно осознала, какой это был глубоко интимный момент, и скрестила руки на груди. Она хотела одеться. Она хотела, чтобы он встал с ее кровати. Она не была готова.

— Я сделаю тебе чашку кофе, — она схватила джемпер и завернулась в него.

— Спасибо. Как твое плечо? И рука?

— Кровоточат.

— Мне жаль.

— Все нормально, Гарри. Я вернусь через минуту, — она пошла к двери и обернулась. — Я должна кое-что сделать сегодня утром.

— Пожалуйста, не начинай уборку, Сара. Я не могу видеть тебя такой.

— Нет, не буду. В смысле, рано или поздно мне придется навести порядок в комнате родителей. Но сегодня мне нужно сделать не это.

— Я уберусь в комнате твоих родителей за тебя.

Сара подумала об этом минуту.

— Спасибо.

Сара приготовила кофе, пошла в подвал и закрыла за собой дверь. Она встала перед вещами мамы и осмотрела их с сосредоточенным видом на лице. Она собиралась изучить дневник Анны и понять все, что ее мать не сказала ей или не записала.