Сны, рассказанные мальчику - [5]

Скорее бы ночь. Почему летом снится осень, а зимой - лето? Он будет ждать позднего вечера, времени для гостей - для картинок игры теней на, для тишины, когда ОНИ все спят, когда можно забыть о НИХ и остаться одному в безопасности одиночества, которое не будет прервано до утра. Это радостное одиночество для птиц с перебитым крылом, а он похож на них - на тех птиц, что часто приносил зимой в комнату, они оставались до весны, обычно это чайки, один раз - болотная курочка, чудная нежно оливковая птица, прятавшаяся за подставкой с музыкальным центром, приручаться она не желала вовсе, и вообще отличалась застенчивостью - не то, что наглые и прожорливые чайки. Итак, он ждет, когда солнце переползет на ту сторону земли, о ней он только читал, и представляемая недоступность той ее стороны делает ее существование в глазах мальчика чем-то нарочито, утрировано бравурным, назидательным географическим солдафонством, дурацкой выдумкой, чтобы было о чем мечтать и было чего бояться. Его день тянется медленно, его день: книжка Брауна, ловля головастиков на озере - на самом деле он ходил туда, надеясь поймать болотную черепаху, однажды ему подарили такую - старое зеленое чудище, как она красива! она - чудо. Черепаха отказывалась от любой еды, прозрачно намекала на свое категорическое нежелание плавать в желтом эмалированном тазу, уползала под диван от кошачьих брюзгливых обнюхиваний (не закусить ли после очередного рыбного дня?), через неделю ее пришлось выпустить. Он вынес во двор и сфотографировал ее в чахлой летней траве, потом взял в руки, ощутив странную прохладу ее тела, а ведь все вокруг измучено жарой, наверное, ей все время зябко, отнес к озеру и отпустил, наказав никогда никому больше не попадаться. Потом мальчик еще несколько раз видел свою знакомую в руках пацанов, как только они умудрялись ловить все время одну и ту же черепаху?!

Солнце превратило нижнее озеро в лужу, караси сбились в центре ее, воды осталось так мало, что рыбы, лежа на дне, выставляют на солнце спины, скоро им придется впасть в спячку под твердой корочкой засохшего ила - до сентября, до первых дождей. Птенцы лысух уже большие и скоро смогут летать. Лох только да амброзия не боятся зноя, наполняя низину, где озера, запахом степи - горьким запахом полынного серебра, сладким запахом серебра лоха. Их листья, когда их вспугнет легкое прикосновение бриза, дрожат, отбрасывая на стену тростника блики - как пустынная сухая вода августа, что нагоняет сон, глаза пьют ее - вечная жажда, привычка человеческих глаз подолгу смотреть в огонь, вспоминая свет, видимо так: вспоминая о свете. Ящерица каплей зеленой ртути стекает под камень, и правильно, поскольку иначе ты можешь стать добычей мальчика, а он - большой любитель природы, следовательно, тебе придется несладко, он будет перетаскивать тебя из террариума в клетку, в банку, в старый аквариум и обратно, предлагать тебе всяких несъедобных насекомых, заветренные, пахнущие мухами кусочки мяса, выпустит он тебя не раньше, чем убедится в твоей твердой и непреклонной воле - не жить в его банках, террариумах и прочих неволях, но гордо умереть от голода и презрения, в общем, слушай меня, все живое на планете: не попадайтесь этому парню в руки - он залюбит вас до полусмерти.

Вот, он уже жалеет, что не взял с собой сачок, да, ты прав, действительно эти голубянки, перламутровки, углокрыльницы и подалириумы прекрасны, но ты не взял сачок. Впрочем, сачок он берет, только когда уходит далеко от домов, он боится, что его засмеют мальчишки, приходится прятать орудия лова под одеждой и прятаться самому - в дальних лесополосах, да там и насекомых больше. Там есть такие классные пауки-паучищи, зато здесь есть паучьи норы, вот бы принести домой, только он ведь ядовитый, каракурт, - как тяпнет! лечись потом, опять-таки, засмеют. ЗАСМЕЮТ - главное, что должен преодолеть в себе будущий великий первооткрыватель и вообще натуралист. Все, иду домой.

Остаток дня, самое жаркое, неподвижное и противное время - то, что после обеда, хотя обеда никакого и не было - в эту жару только мухи могут обедать, впрочем, абрикосы не считаются, буду лежать на диване под двумя вентиляторами, читать Сервантеса и грызть кукурузные хлопья. Хотя этот "Дон Кихот", так, что ли, он пишется? страшная скука. Скучнее его только Чехов я пробовал, а скучнее Чехова может быть только учебник математики, а вот хуже математики еще ничего не встречал. Чтение, ужин, поход в универсам, а это довольно-таки далекий поход за грузинским чаем высшего сорта, как гласит черно-красная траурная почему-то пачка, лимонадом и шоколадкой на вечер, ее придется положить в холодильник. Мальчик садится за раскладной стол, придвигает микроскоп, начинается большая вечерняя охота на стилонихий. Как это делается? Очень просто: нужна сухая трава, нужна банка с водой и родительское терпение, поскольку из банки на третий день начнет разноситься по всему дому изрядная вонь. Для пущего эффекта можно кинуть в котел кусочек яблока, все это гниет, развиваются бактерии, ими питаются парамециумы, а вот уже ими, наверное, - стилонихии и прочая крупная добыча. Так думает мальчик. Ему очень хочется увидеть хоть раз живьем амебу, но в такой среде их не найдешь, а набрать морской воды он не догадывается.