Сны Ocimum Basilicum - [61]

– Вы заблудились?

– Как нам попасть в Талыстан? – спросил Лачин.

Получив нехитрые инструкции, они поплелись по лесной дорожке обратно в деревню. Несмотря на усталость, энтузиаст истории испытывал небывалый прилив душевных сил: он совершил открытие, небольшое, но достаточное в масштабах страны и его личности, а ещё, как ему показалось, он нашёл любовь. После того, что они пережили вместе, было совсем не трудно попросить у Рейхан номер телефона. Без зазрения совести она продиктовала ему вымышленные цифры: хватит с Лачина и одного сотворённого ею чуда.

– Ждите не сегодня-завтра статьи во всех новостных порталах, и вас я тоже упомяну, если вы не против.

– Я против, – быстро сказала Рейхан, но вряд ли он воспринял это всерьёз, если вообще услышал.

Хотя наевшаяся бутербродов Рейхан не была голодна, они поужинали вдвоём в недостроенном ресторане, и Лачин заплатил за обоих, несмотря на её протесты, ведь он рассчитывал на продолжение знакомства. После этого они дождались автобуса и вернулись в Баку. Лачин порывался довезти Рейхан на такси до дома, но она не позволила – не хватало ещё, чтобы он узнал, где она живёт!

У дома, несмотря на поздний час и промозглую погоду, стайкой стояли соседки – к тем, что утром развешивали стираные вещи, присоединились товарки. Все они внимательно следили за перепачканной Рейхан, пока она искала в недрах сумки ключи и отпирала дверь. Переступив порог, Рейхан послала женщинам доброжелательную улыбку-предостережение, затем хлопнула дверью, громко протопала по двору к дому и бесшумно вернулась, прильнула к замочной скважине и вслушалась в тихий разговор, явно не начавшийся, а возобновившийся:

– От чопчи избавилась, а завтра ей чилдагчи помешает.

Рейхан жила в районе с плотной и разнообразной, как столичный салат, энергетикой. В одном квартале уживались престарелые бывшие воры в законе, дети профессоров, наркоманы, религиозные фанатики, колдуны и целители. Выше по улице обосновались цыгане. Рейхан было четырнадцать лет, когда она, навещая бабушку, увидела цыганку, идущую домой. Чёрная от постоянного пребывания под открытым небом и невероятно красивая, она вызвала у Рейхан живейший интерес. Бабушка рассказала, что цыганка эта промышляет предсказанием будущего, а вот старая её мать, по слухам, – великая колдунья. Затем она припомнила случай, произошедший с подругой: как-то раз той в дверь постучала цыганка, а подруга сдуру возьми да и открой. Цыганка начала болтать, быстро-быстро, как они это умеют, и жертва, загипнотизированная мёртвой зыбью цыганского речитатива, отдала ей все деньги и золото, что были в доме. Только когда посетительница потребовала новый костюм мужа, подруга упёрлась и костюм не отдала, потому что муж – это святое.

Рейхан, уже тогда не упускавшая возможность научиться магическим фокусам, открыла настоящую охоту на цыган. Сначала она пристала к гадалке, подкараулив её, когда та возвращалась со своего промысла домой. Гадалка вдруг поняла, каково это – оказаться по ту сторону баррикад: ты идёшь себе, никого не трогая, а странно одетая медноволосая бестия тащится за тобой и настырно не то чего-то требует, не то что-то предлагает.

Прознав, где живёт гипотетическая великая колдунья, Рейхан околачивалась возле её дома, что никому не понравилось, но её не трогали – может быть, оттого, что она была ребёнком, а может, и побаивались. Юная ведьма набивалась в ученицы старой цыганке, но та отказывала. Тогда Рейхан переселилась на время к бабушке и каждое утро в пять часов осаждала колдунью, противным тоненьким голосом распевая на весь квартал «Эдерлези». И, хотя азербайджанским гарачы[22] этот шедевр культуры балканских цыган был незнаком, да и языком своим они не пользовались и давно его забыли, а потому не оценили дружественного жеста Рейхан, девчонка им так надоела, что колдунья всё-таки согласилась поделиться с ней некоторыми секретами.

Цыганская магия Рейхан не впечатлила, она сочла её недостаточно научно обоснованной и вскоре навсегда оставила цыган в покое.

Система здравоохранения Кубинки была представлена упомянутой, а ныне покойной чопчи Хумар и чилдагчи Кямилем. Последний был чем-то вроде мастера акупунктуры, только без теоретических познаний и вооружённый вместо игл самокруткой из синей тряпицы. Этой скатанной в трубочку тканью Кямиль прижигал активные точки на теле людей, страдающих сильным испугом – в зависимости от тяжести испуга требовалось прижечь одну, семь или сорок точек. Говорили, что метод действенный, хотя Рейхан слышала историю о ребёнке, который перестал бояться фильма ужасов, но получил фобию синих тканей и маленьких цилиндрических предметов. Что ж, по крайней мере, родители ребёнка могли не беспокоиться по поводу курения.

Итак, кто-то рискнул породить слух, будто бы Рейхан избавляется от всех «конкурентов» в округе. У большинства людей напрочь отсутствует чувство реальности – можно подумать, кто-то из этих шутов действительно был конкурентом Рейхан! Она решила не придавать значения глупой болтовне, тем более, что возразить было особо нечего: чопчи действительно досталось несколько недобрых пожеланий за древоубийство, и Рейхан не была уверена, что это не они подействовали несколько радикальнее, чем она ожидала. Пришлось совершить терапевтический звонок Элладе.