Снова с тобой - [8]

Взглядом Мэри умоляла Чарли понять ее. Почему судьба так жестока к ним? Она же любит его – Бог свидетель, любит всей душой. Но, как выяснилось, этого слишком мало. Скрытая истина выползла на свет подобно игрушечной змее на пружинке, появляющейся из банки с соленым арахисом, заслонив собой все слезливые романы, которыми была напичкана Мэри, все фильмы, заканчивающиеся объятиями счастливых влюбленных и не оставляющие места для сомнений и разочарований, и эта истина была такова: одной любовью сыт не будешь. Она не помешает пронизывающему ветру залетать во все щели ветхого дома, а счетам – скапливаться в почтовом ящике.

– Как папа? – спросила Мэри, всеми силами стараясь отдалить неизбежную минуту, когда ей придется сделать выбор.

– У него по-прежнему бывают удачные и неудачные дни. – Мать пожала плечами и наклонилась, чтобы одернуть покрывало. В этот миг Мэри уловила промелькнувшее на лице матери чувство, столь же глубокое и сильное, как ее собственная любовь к Чарли. А еще она заметила страх: вопреки заверениям мамы отцу становилось все хуже.

– Мэри… – Чарли устремил на жену пристальный взгляд.

– А Триш? Она написала ту контрольную по математике, которой так боялась? – Мэри закрыла глаза, чтобы не видеть Чарли.

– По-моему, тройка с минусом показалась ей подарком судьбы. – Мать не спросила, откуда Мэри знает про контрольную. А Мэри не стала рассказывать о редких беседах с сестрой: та украдкой звонила ей из автомата, тратя деньги, которые зарабатывала, нанимаясь приходящей няней.

Слезы выкатились из-под опущенных век Мэри.

– Мама, ты знаешь, что Коринна Лундквист покончила с собой? Это случилось прошлой ночью. Я сама недавно узнала.

Мать ахнула.

– Коринна? Боже милостивый! Ума не приложу, почему она решилась на такое!

Сбить с ног Дорис Куинн было нелегко, но на этот раз удар оказался слишком сильным. Открыв глаза, Мэри увидела, что мать неподвижно застыла перед ней, слегка расставив ноги, в ожидании следующего удара.

– Если бы я знала! – отозвалась Мэри. Но она понимала, в чем дело. Ей было доподлинно известно, как легко отчаяние настигает семнадцатилетнюю девушку, как быстро смерть начинает казаться ей единственным выходом.

– Мэри, так ты едешь со мной или нет? – вмешался Чарли резким тоном, но его глаза по-прежнему умоляли.

Мэри не могла выговорить ни слова. Даже Ноэль притихла. Мэри стояла неподвижно, покачивая головой, а слезы лились по ее лицу. Она знала, что, каким бы ни стало ее решение, обратного пути у нее не будет.

К решению ее подтолкнул отец. Из спальни напротив послышался его слабый голос:

– Это ты, Мэри Кэтрин?

Мэри посмотрела на мужа полными слез глазами.

– Прости, Чарли. – Продолжать было незачем. Ей не пришлось объясняться, прибегать к святой лжи, уверяя, что она задержится в родительском доме ненадолго. Все, что было написано на ее лице, отразилось и в глазах измученного ожиданием Чарли.

Мэри знала, что уговаривать ее он не будет. Слишком уж он горд. Он молча смотрел на жену, судорожно сглатывая. Когда он наконец заговорил, в его голосе послышались рыдания.

– Я позвоню тебе через пару дней, ладно? Тогда и поговорим.

Она кивнула. Но оба понимали: каждый день, проведенный ею под крышей этого дома, – еще один гвоздь, вбитый в крышку гроба совместной жизни, о которой они когда-то совсем по-детски мечтали.

Несмотря на это, глухой стук шагов уходящего Чарли вызвал в ней желание броситься за ним, заверить, что она вернется – через день-другой, как только ребенку станет лучше. Как только сама она отдохнет (в тот момент Мэри казалось, что она способна беспробудно проспать весь следующий год). И она побежала бы за ним, догнала бы его, если бы знала, чем обернется ее бездействие, если бы могла предположить, что следующие тридцать лет, безумно долгий срок, она будет бежать за Чарли во сне, ночь за ночью мчаться вниз по бесконечной лестнице, тщетно преследуя мечту, которой могла бы стать ее жизнь.

Глава 1

Бернс-Лейк, 1999 год

Несколько дней Ноэль репетировала свою речь, подбирала точные слова, способные вернуть ей свободу. Свободу не только от брака, но и от чувства долга, которое теперь казалось ей нелепым, походило на кольцо с бриллиантом, цепляющееся за свитера и колготки. В последнее время Ноэль сильно похудела и приобрела привычку рассеянно вертеть кольцо на пальце. Однажды, растирая по ноге смягчающий лосьон, она даже порезалась камнем. Царапина была крохотной, но все-таки кровоточила.

Но теперь, когда она стояла перед мужем, ни одна из тщательно обдуманных фраз так и не вспомнилась ей. И она перешла к самой сути дела.

– Я не поеду с тобой, Роберт, – спокойно произнесла она, хотя ее сердце грохотало, как кирпичи, падающие один за другим с огромной высоты. – Я вообще не вернусь домой.

Они стояли возле дома бабушки, где Ноэль провела последние три недели, с тех пор как бабушку выписали из больницы. У Ноэль уже давно иссякли предлоги и оправдания. И кроме того, следовало подумать об Эмме. Их дочь вправе знать все.

– Что за чепуха! Конечно, ты вернешься. – Роберт говорил строгим тоном, как с подчиненным, забывшим свое место. Он раздраженно взглянул на часы. – Ну, иди собери вещи. Не понимаю, почему ты до сих пор не готова.