Снишься мне - [40]

– Почему такое грустное лицо? – спросила Дарла, когда утром мыла посуду.

Серенити пожала плечами. Она не могла сказать тете, что была расстроена из-за того, что парень, в которого она влюбилась, не появился ночью в ее спальне. Нет, она не думала, что такое признание оценят по достоинству.

– Просто плохое настроение.

Дарла кивнула.

– У меня бывали такие дни. Холодная погода только ухудшает настроение.

Серенити прекрасно знала, что погода совершенно тут ни при чем. Она не хотела впадать в депрессию из-за парня, бессмертного или какого-либо другого, но никакие уговоры не помогали ей отвлечься от этих мыслей. Она отдала тарелку тете, которая не разрешила ей помочь с посудой. И, наконец, сдалась.

– Наверно, я поеду в город, может, покупка подарков к праздникам поднимет мне настроение.

Серенити включила радио в машине, и попала на волну, на которой весь день крутили праздничную музыку. Она попыталась подумать и о подарках, которые ей надо купить, но мысли постоянно возвращались к черным ониксовым глазам, и слишком пухлым губам, на ее беду. Из-за того, что она не могла сосредоточиться на покупках, девушка решила вместо этого поехать навестить Глори. Если кто-нибудь и мог поднять ей настроение, так это ее лучшая подруга.

– У меня была такое чувство, что я увижу тебя в это холодное воскресенье, – произнесла Глори, открывая входную дверь и жестом приглашая Серенити войти. – Ну, так кто побил твою собачку?

Серенити издала не очень убедительный смешок.

– Неужели я выгляжу настолько угнетенной?

Глория закатила глаза.

– Кто вообще так разговаривает? Угнетенной? Тебе что, семьдесят пять?

– Дайр вчера вечером приходил на ужин, – сказала она, бесцеремонно плюхаясь на любимый диван.

– Ну, так он что, побил какую-нибудь твою собачку или что? Я думала, что общение с ним поднимет тебе твое настроение, а не испортит до обиженной трехлетки.

– Нет, он был великолепен, но я думала, что он придет пожелать мне спокойной ночи. Но... – она отвернулась от внимательного взгляда Глории.

– Ах, так ты влюбилась. Вот, что ты пытаешься мне сказать?

Серенити закрыла глаза и откинулась на диван.

– И как это произошло? Я собиралась оставаться равнодушной и загадочной, чтобы не влюбляться в него, а сейчас жду, когда он появиться ночью, как ждут похвалы собаки.

Глория фыркнула.

– Ты знаешь, это довольно интересная формулировка, если учесть, что ты работаешь в ветеринарной клинике.

– Ха-ха, – ответила она сухо.

– Я так полагаю, ты пришла сюда, что бы старушка Глори подняла тебе настроение?

Серенити кивнула.

– Ты сегодня свободна, или помогаешь с мамой?

– Папа отвез ее в салон красоты, что бы она привела себя в порядок. Так, что я ненадолго свободна.

– Как она себя чувствует? – Серенити знала, что Глори не любила рассказывать о маме, но хотела, чтобы ее подруга знала, что она беспокоится.

– Бывают хорошие дни, бывают плохие. Сегодня хороший день. А это случается не так часто.

– А я тут жалуюсь на парня.

Глория отмахнулась от нее.

– Я живу твоей жизнью, птичка. Так что, прошу тебя, жалуйся, пока есть о чем, и пожалуйста, расскажи мне обо всех интригующих деталях, которые ты хочешь упустить.

– А почему именно, я должна рассказывать тебе детали, которые я решила упустить?

– Потому что, это всегда самое интересное.

Серенити рассмеялась, она знала, что навестить Глорию было правильным решением. Сара не знала, как ее подруга могла постоянно быть такой позитивной, но ее хорошее настроение всегда передавалось окружающим, и она была очень этому рада.

***

Это была вторая ночь по счету, когда Дайру не удалось увидеться с Серенити. Он планировал сделать это в течение дня, но его планы поменялись. Они с Рафаэлем навестили Эмму, чтобы проверить, как у нее дела, и после того, как обнаружили девочку спрятавшейся в шкафу, решили, что не могут оставить ее одну, не тогда, когда Милдред была в хлам пьяна и развлекалась с любым известным негодяем.

– Где она находит всех этих мужчин? – спросил Дайр, когда они с Рафаэлем сидели в темной комнате, пока Эмма спала.

Они караулили около ее двери, готовые избавиться от каждого, кто бы направился в ее комнату. Никто из этих индивидуумов не выглядел так, что кто-то будет по ним очень скучать, если с ними что-то случится. День тянулся медленно, и они слышали шум ссор и другие звуки, которые не должен слышать ни один ребенок. Рафаэль пытался отвлечь маленькую девочку магией, которая совершенно таковой не являлась, а просто была его божественным даром. В начале, она была очарована, но затем медленно потеряла интерес и закрылась в себе.

– Большинство из них бродяги. У Милдред репутация женщины, которая редко отказывает, – объяснил Рафаэль, с явным отвращением в голосе. – Мне никогда не понять таких людей, которые тратят в пустую жизнь, данную им Создателем. Разве они не понимают, что у них она одна? Разве у них нет никакого желания творить добро? Разве они не хотят покинуть этот мир, сделав жизнь хоть одного человека счастливее?

– Ты, так же как и я, прекрасно знаешь, что большинство пытается получить выгоду и временное удовольствие.

– Это такая потеря, – Рафаэль подошел к окну и открыл обветшалые жалюзи. – И ты понятия не имеешь, какая судьба уготована Эмме?