Снишься мне - [25]

Дайр покачал головой.

– Нет, маленький гений, я здесь ради тебя.

Он протянул руку и взял у нее лампочку, вынул старую, выбросил ее в мусорную корзину уже переполненную, и вкрутил новую. Из-за его роста, он мог бы легко коснулся потолка, если бы захотел. Эмма застыла на месте, когда попыталась осмыслить то, что он только что сказал ей. Она не могла представить, что в ней было что-то специфическое, чтобы повлиять на кого-либо или что-либо, не говоря уже о ходе истории.

– Мне всего восемь лет, – уточнила она.

– Судьба не исполнится немедленно, просто потому что я здесь. Я просто направлю тебя на правильный путь, сделав предложение во сне. Это никак не связано с возрастом, – ответил Дайр.

– А ты не можешь просто сказать мне, что делать, раз уж я тебя вижу?

Он покачал головой.

– Так это не работает. Я не знаю твоей судьбы. Я знаю лишь то, что поможет направить тебя на правильный путь, и могу дать эту информацию только во сне.

– Хмм, облом, – Эмма посмотрела на ангела и снова нахмурилась. – Зачем он здесь? Мне суждено умереть?

Ангел улыбнулся ей лучистой улыбкой.

– Я всего лишь составляю компанию Брудайру. У него была тяжелая неделя.

Эмма задумалась, а потом улыбнулась с озорным блеском в глазах.

– Это из-за той девушки из моего сна? Серенити, думаю, именно это имя она мне назвала. Она выглядела так, словно была, как мама говорила, крепким орешком.

Ангел безудержно расхохотался, пока Дайр хмуро глядел на них обоих.

– Она оказалась одним из самых трудных моих заданий, – согласился он.

Наступил момент неловкой тишины и затем Дайр снова заговорил:

– Почему ты здесь, Эмма?

Она старалась не вздрагивать при мысли о родителях, но боль была еще очень свежей. В департаменте ей предложили поговорить с социальным педагогом, и она пыталась, но не знала, что сказать. Ей было грустно, но она не думала, что это из-за того, что их больше нет.

– Моих родителей убили. Застрелили на автозаправке, – сказала девочка, забираясь на кровать. Эмма все еще не была готова говорить об этом, даже с ангелом или Песочным человеком.

– Полагаю, я должна уснуть, чтобы ты мог сделать свою работу.

– Сожалею о твоей потере, малышка, – сказал ангел и, протянув руку, коснулся ее лба. Эмма почувствовала, как сила заструилась в нее, а затем умиротворенность – такая, какую она не испытывала со времен гибели родителей – заполнила ее.

– Спасибо, – сказала она, не в силах придумать что-нибудь еще равносильное тому дару, что он ей преподнес. В этот момент боль утихла, и малышка могла немного поспать. Эмма заснула, как только ее голова коснулась пыльной подушки.

Дайр смотрел на спящую девочку и удивлялся, насколько юной она выглядела. Когда она бодрствовала ее богатый словарный запас и уверенность заставляли девочку выглядеть намного старше, но во сне все это улетучивалось, и она выглядела невинной восьмилеткой, которой и была.

– Ей пришлось через многое пройти, – тихо сказал Рафаэль.

– Боюсь, ей придется пройти через худшее, прежде чем ее жизнь хоть немного улучшится, – Дайр стиснул зубы, когда впервые оглядел комнату и увидел жилищные условия, которые она вынуждена будет терпеть. – Эта женщина не подходит для воспитания ребенка.

Рафаэль положил руку на плечо Дайра.

– Мы не можем вмешиваться, ты же знаешь. Последствия этого – изгнание.

– Я знаю. Но от этого не легче просто наблюдать.

Дайар сделал шаг вперед и закрыл глаза. Он собрал все свои силы и позволил сну Эммы воплотиться, что бы аккуратно войти в ее разум. Сон не казался ему важным. Во сне Эмма направлялась в библиотеку, он узнал Муниципальную Библиотеку Марион, где работала тетя Сиренити. Это и был весь сон, и так как он исполнил свою роль во сне, он покинул ее разум.

– Я прослежу, чтобы ее сон был мирным, – сказал ему Рафаэль.

– А что случилось с невмешательством?

Предоставление маленькому ребенку небольшого умиротворения не изменит хода истории и не помешает ее свободной воле.

– Я знаю, что судьбы Серенити и Эммы как-то переплетаются, – Дайр говорил о том, о чем он думал с того момента, как понял, что Эмма его задание. – И, по какой–то причине, мне кажется, что это нехорошо.

– Ты не должен мешать судьбе, вне зависимости от того, согласен ты с этим, или нет, или что ты чувствуешь, по этому поводу, – Рафаэль произнес эти слова не со зла; он просто хотел напомнить Дайру, что ему не место в человеческом мире. Что он просто посланник.

– А что, если я не могу? – спросил Дайр.

– Тогда ты должен уйти, навсегда.

***

Умыв лицо, Серенити смотрела в зеркало. Прохладный воздух, касавшийся ее мокрой кожи, заставил девушку поежиться. Она выглядела уставшей. Темные круги под глазами не украшали бледную кожу, и она была уверенна, что похудела на несколько фунтов, но не имела привычки следить за весом.

– Самая... длинная ... неделя, – сказала он своему отражению в зеркале.

Она была зла на себя, несмотря на то, что последовала совету Глории. Она продолжала жить. Девушка не кисла у себя в спальне, не свернулась калачиком и не раскачивалась бездумно, как будто потеряла связь с реальностью. Она ходила в школу, общалась с друзьями, ходила на работу, помогала в библиотеке, и ужинала с тетей Дарлой и дядей Уэйном, который приехал домой на этой неделе. Она жила, черт подери! Единственное, чем мало занималась, так это спала.