Снимаем порно - [17]

Борис тоже подписался, а затем Сид быстро добавил свою подпись с завитушками, следующую за словами: «засвидетельствовано…»

— Черт, — произнесла девушка, излучая счастливую улыбку, стискивая руки и поднимая их к горлу, словно пытаясь удержать восторг, прежде чем он вырвется наружу и улетит, как синяя птица счастья. — Я просто никогда не верила, что это может произойти. Я до сих пор не могу в это поверить!

Сид лучезарно улыбался, с фанатичной радостью сворачивая документ и кладя его в свой карман.

— Однако это произошло и это замечательно, — сказал он.

— Замечательно, — почти не дыша повторила она. — Давайте выпьем шампанского или еще чего-нибудь! — И Анжела позвонила служанке.

Если столь бурная радость Анжелы от этого неожиданного проекта и могла вызвать удивление, то при этом она все же была легко объяснимой. Несмотря на свое огромное богатство, невероятную красоту, необычайную власть — или, если суммировать все это, фантастический «успех» — Анжела была по-настоящему обездоленной девушкой. За два года до этого события она пережила быструю и пламенную любовную связь с Нью-Йоркским писателем, который поставил несколько фильмов с ее участием. Это не было чем-то утонченным, просто стандартный набор для начинающих, «мешок трюков», как некоторые это называли: «Живой театр», «Ленни Брюс», «Реалист», «Духота», «Благодарный мертвец» и т. д., включая модное понятие, что фильмы обязаны или могут быть «хорошими».

Затем, конечно, она попала в «Актерский Цех» — не как его член (они бы ее не приняли), а как «выдающийся посетитель из столицы фильмов», имеющий право доступа к архивам; четыре часа в неделю. Именно там она и выяснила, что ничего не знает о своей профессии.

Студия «Метрополитен Пикчерз» заприметила ее по двум причинам: во-первых, жадная тяга к такой чудной вещи, как Нью-Йоркская актерская школа, и, во-вторых, что более существенно, сообщениями об Анжеле пестрели все утренние газеты.

Агент Анжелы, Эйб, по прозвищу Рысь, был в тупике.

— Послушай, бэби, — говорил он с мягким укором, — мы получаем один миллион этих чертовых долларов за картину — разве это такая уж ерунда?

— Не в этом дело, Эйб, — пыталась она ему объяснить. — Просто существуют более важные вещи в жизни, чем… деньги.

— Да, меня, знаешь ли, захватили твои слова, — раздражался Эйб. — Что ты, интересно, с ними делаешь — режешь на кусочки и набиваешь ими холодильник?

Анжела Стерлинг, урожденная Элен Браун, родилась в районе Амарилло, штат Техас; в четырнадцать она была миловидной, как бутон; в шестнадцать ее признали самой красивой девушкой в старшем классе; в семнадцать — Мисс Техас; и чуть позже, в том же году, в Атлантик-Сити она получила лавровый венок Мисс Америки.

Сейчас ей исполнилось двадцать четыре и она считалась ветераном кавалерии серебристого экрана и самой высокооплачиваемой драматической актрисой в истории кино. Но здесь-то и таилось противоречие: хоть и снялась она в семнадцати картинах, причем в двенадцати последних — в главных ролях, ее не только никогда не представляли ни к какой награде, ее едва удостаивали отдельными хорошими рецензиями. Один или двое доброжелателей изредка ссылались на ее «определенную природную одаренность» — сравнивая ее с поздней Мерилин Монро — но единственные реальные атрибуты ее «звездности» приходили в виде нескольких тысяч писем от поклонников еженедельно… исключительно на языке юности, идиотизма и помешательства на сексе. Так что для Анжелы Стерлинг, находящейся в критической точке своей жизни и карьеры, перспектива работы с Королем Б. явилась истинным спасением.

— Только вот что я тебе скажу, Анжи, — предостерег ее большой Сид, — давай сохраним контракт на некоторое время в секрете, о'кей? Так, чтобы ни студия, ни Рысь, ни Лесс Хэррисон… чтобы никто ни о чем не знал и не подозревал. А когда придет время, мы сделаем им сюрприз — с шумной рекламной кампанией — все, как полагается.

— Конечно, — Анжи лучезарно улыбалась то одному, то другому, все, как вы скажете.

Глава 2 Волшебство объектива

1

Шпили, башни, башенки и заснеженные вершины, словно сошедшие со страниц исторической книги абрисы на фоне неба Вадуца — дают неверное представление о характерной принадлежности Лихтенштейна к средневековому пятнадцатому веку. Ближайший значительный город — Цюрих, семьдесят миль на запад, если лететь Боингом-707, но в Лихтенштейне нет аэропортов, поэтому путь из Цюриха в Вадуц, извиваясь, пролегает по ущельям гор и занимает три часа езды на поезде и автобусе. Поэтому первым деловым начинанием со стороны «Крейссман Энтерпрайсез, Лтд.» было строительство взлетной полосы. Это было выполнено способным строительным руководителем Морти Кановицем и его передовым подразделением, которые подкупили и всеми другими способами подбили местную строительную фирму на круглосуточную работу в любую погоду, чтобы закончить 3000-футовую асфальтовую взлетную полосу за 48 часов.

— Как тебе нравится? — сказал Сид не без тени гордости, когда их нанятая «Сесна», рассчитанная на двоих пассажиров, мягко коснулась девственной полосы. — Старина Морти знает свое дело, а? — Говоря это, он слегка подтолкнул локтем Б. и подмигнул ему, намекая, что на самом деле это он, Сид Крейссман, знает свое дело.