Снежный путь - [22]

- Но, милостивый господин...

- Никаких но! – Прошипел Михаил, уже начавший терять терпение. – Ты, каналья, прекрасно знаешь, что это царская цена за твои лохмотья! Но я буду даже щедрей царя – я дам тебе ещё один золотой за твою клюку!

- Милостивый господин... – просипел нищий, а глаза его стали совершенно безумными от осознания того, что прямо сейчас он может стать обладателем огромного богатства и от столь присущей человекам жажды иметь ещё и ещё больше.

Но “милостивый господин” больше не был настроен на разговоры. Михаил схватил нищего, приподнял его и проорал в самое ухо:

- С тебя – накидка и клюка, с меня – два золотых или пара основательных затрещин! Выбирай!

Нищий затрясся всем телом и стал торопливо скидывать лохмотья, приговаривая: “Конечно, конечно! Как скажет милостивый господин...” Как только он от них освободился, Михаил сгрёб их в кучу, отобрал у христарадца клюку и только потом залез в кошель, достал золотые и бросил их тому прямо в лицо. После чего развернулся и пошёл прочь. А на паперти святой церкви завязалась безобразная и жестокая драка, но это его уже не интересовало. Только одна мысль промелькнула в его голове: “Как это типично... Блеск золота всегда перебивал блеск святости...”

Существовал, правда, небольшой риск того, что нищих прибудет разнимать стража и поинтересуется – из-за чего, собственно, весь сыр-бор разгорелся. И, возможно, заинтересуется, отчего это “милостивый господин” отвалил такие деньжищи за то, что не стоило и ломаного гроша. Но это только возможно. На самом деле стража вряд ли станет разговаривать с тем отребьем, а, скорей всего, просто выдаст всем по первое число следующего тысячелетия да засадит в клоповник за бродяжничество. Риск был минимален, таким образом, и на него следовало пойти.

Два часа иссякали, и Михаил вернулся в точку своего появления. Оставшееся время он просто бродил взад-вперёд по окрестным улицам, стараясь пореже повторяться в маршруте, чтобы не вызывать лишних подозрений. Народу здесь ходило маловато, но его могли видеть из окон. Сейчас это было совсем не нужно, а то, что будет потом, его не трогало.

И вот наступил момент, когда он, стоя в самом конце нужной улицы, увидел своих “друзей”. Бегом обогнув заранее присмотренный дом, он по сточной трубе полез наверх. Забравшись на крышу, он подполз к самому её краю со стороны, выходящей на нужную улицу, и осторожно выглянул. Процессия приближалась.

Михаил достал арбалет, натянул тетиву и вложил стрелу. Готовность номер один. Ещё недолго подождал, пока шаги не стали слышны почти прямо под ним, после чего медленно приподнялся, упёр локоть левой руки, которой держал арбалет за ложе, в согнутое колено и тщательно прицелился. Поймал на стальное жало то место капюшона, где должна по идее находиться сонная артерия и плавно потянул за спусковой крючок.

Он слышал много рассуждений о том, что убить человека нелегко, но сам пустил стрелу без малейших размышлений и колебаний. Да, это была иллюзия, но настолько совершенная, что между иллюзией убийства и реальностью такового почти не было разницы. Однако... И Михаил знал, по рассказам своего прошедшего всю Великую Отечественную деда, что были такие люди, которые не могли спустить курок, даже сознавая тот факт, что имеется прямая угроза собственной жизни. Но с Михаилом ничего такого не происходило. Перед ним поставили задачу, и эту задачу следовало выполнить. Желательно как можно лучше. Назвался груздем – полезай в кузов. Всё. Ничем больше он не терзался.

Треньк! – тяжёлая стрела, вспоров воздух, вонзилась в шею жертвы и пробила её навылет. “Предатель” упал без движения, но этого Михаил не видел. Он уже лежал, прижимаясь к черепице, стараясь ничем не выдать своего присутствия. А внизу незамедлительно начался самый разгар веселья. Два конвоира остались рядом с безнадёжно мёртвым телом и, выхватив свои арбалеты, скользили взглядами по крышам. Ещё два побежали в одну сторону улицы, а оставшиеся два – в другую. При этом они орали во всё горло: “Стража! Стража!”

Михаил подождал, пока они не отбегут на достаточное расстояние, после чего ужом скользнул к трубе и шустро спустился на землю с противной оставшимся конвоирам стороны. Очутившись внизу, он с головой накрыл себя нищенскими лохмотьями, не забыв сбросить сапоги, которые слишком явно с ними контрастировали и, опираясь на клюку, босой, прихрамывающей походкой и, старательно горбясь, двинулся по направлению к городской стене.

По дороге он повстречал несущийся со всех ног к месту событий патруль. Он кинулся к стене ближайшего дома и постарался быть как можно незаметней. Это не должно было вызвать подозрений – городская стража нищих явно не жаловала, а посему его поведение выглядело совершенно естественно. Но его заметили. Правда, останавливаться не стали. Лишь один из стражников бросил ему на ходу:

- Проваливай отсюда, попрошайка, а то мы вернёмся за тобой!

- Как вам будет угодно, дражайшие господари... – Ответил им, старательно гнусавя Михаил.

Стражники пронеслись мимо, а он вприпрыжку кинулся в нужном ему направлении. Это тоже никого бы не удивило при взгляде со стороны – нищий, получив недвусмысленное предупреждение от стражи, улепётывает со всех ног, забавно при этом подпрыгивая.