Снежный путь - [14]

В это время дверь открылась, и в её проёме появился Михаил.

- Поздравляю с победой. – Натянуто поздравил его полковник.

- А пошли бы вы в жопу с вашей победой! – Ответил победитель.

Стволы в руках амбалов нацелились на него.

- И вы, с вашими игрульками тоже, – шли бы в жопу! – Не глядя на них, бросил Михаил.

Полковник посмотрел ему в глаза. Там плескалось холодное бешенство и абсолютное безумие. Андреев вдруг понял, что сейчас Михаил бросится на них. Поэтому он резко скомандовал:

- Огонь!

Стволы дёрнулись, изрыгнув синеватое пламя, и, отбросив Михаила на пол. Там он и остался лежать без движения, глядя в потолок бессмысленным, неподвижным взглядом.

- Вколите ему успокоительное, пусть его отнесут обратно. И посмотрите, что у него с ногой.

Один из медиков зашептал в переговорное устройство, закреплённое на запястье. Появились другие врачи. Они сняли с Михаила приборы, вкололи ему успокоительное и, погрузив на носилки, понесли в его комнату.

А на экране ближайшего к полковнику монитора появилась надпись:

“Кокон”: Возможно. Дать отдохнуть. Завтра перевести на третью ступень.

Глава 6. Недетские игры (реальность).

Очнулся Михаил только под вечер. В той самой комнате, куда его определили с самого начала его пребывания в Центре, и которую он уже называл про себя “своей”. В голове жутко звенело, и она казалась такой тяжёлой, что он даже не делал попыток оторвать её от подушки. Тело ломала тупая, ноющая боль. Особенно в районе груди, куда ударили заряды парализаторов. Ощущалось так, как-будто его на полном ходу сбил большегрузный автомобиль. Ко всем прочим ощущениям добавлялись ещё голод и жажда.

Он скосил глаза на столик возле кровати и увидел, что там есть и лёгкая закуска и стакан какого-то сока, но ещё часа два лежал не в силах пошевелиться. Потом медленно, очень медленно, он сел на кровати. Голова закружилась – сказывалось действие вколотого ему успокоительного отчётливо наркотических свойств. Попробовал поесть, но его сразу замутило. Тогда он стал есть, запивая каждый глоток. Кое-как поев, он опять откинулся на кровати и закрыл глаза.

Он не открыл их, даже когда раздался звук открываемой двери. И даже когда почувствовал на щеке лёгкое прикосновение пальцев. Он просто почувствовал её запах, но говорить с ней совсем не хотелось. Но она явно была настроена на разговор и стала ненавязчиво его “будить”. Поняв, что от неё не избавиться, он всё-таки открыл глаза.

- Моему котику сделали больно... – промурлыкала она.

Его чуть не вытошнило от этого “котика”, хотя не так давно это ему очень даже нравилось. Он уже хотел ответить ей, но она не стала дожидаться ответа, а продолжила:

- Андреев – плохой дядька. Злой и жестокий. Тупой солдафон! Как он может так поступать с людьми! Я его встретила сейчас в коридоре и всё ему сказала! Как он мог сделать больно моему милёночку?! Садист!

От такого неожиданного выпада в сторону того, кого Михаил начал считать чуть ли не кровным своим врагом, он решил не отвечать ей уже припасённым: “И ты тоже, со своей жалостью, пошла в жопу!” Вместо этого он улыбнулся и подумал: “А почему бы и нет?” Протянул руки, схватил её и потянул на себя. Она не сопротивлялась. Спросила только:

- А мы не пойдём разве на поверхность?

- Нет. – Ответил он ей. – Плохой дядька, тупой солдафон, садист, сделал так, что у меня сегодня ножка вава.

- Да как он мог?! Грубое животное! – Опять начала она, но он не дал ей договорить.

А часа через три ему было уже совершенно наплевать и на Андреева и на то, что в нём возникло вполне определённое подозрение, что Настя, как её звали, – это просто “пряник”, который ему суют под нос, всласть “отстегав” его “кнутом”. Слишком она молода для такой работы и тем более в таком месте. И стетоскоп? При всех-то датчиках, которыми его обвесили, способными считывать чуть ли не его мысли? И как она им пользовалась? Эротично, но никак не практично. Да и как-то она очень уж старается. И на поверхность его отпустили совершенно спокойно и даже не пробовали следить за ним. Хотя откуда ему знать, что не следили...

С этими мыслями он и заснул, прижимая к себе Настино, бесспорно обалденное тело.

Они вернулись в пещеру, и каждый из охотников потащил личную добычу в свой, строго определённый угол. Его угол оказался  почти в самой глубине пещеры и это только понятно. Он – один из сильнейших в племени. А значит и место мог себе отбить подальше от входа. А значит и потеплее и побезопасней. И он даже сразу узнал, где его место. Но то, что он узнал сразу после этого, его совсем не вдохновило. К месту, как оказалось, прилагались сразу две самки. Не сказать, что увидев их, он пришёл в восторг. Также заросшие грубой шерстью, даже на грубых лицах, с отвисшими грудями и при этом ещё и жутко колченогие. Ну а про запах и речи не идёт. Но объяснить себе причину своего неприятия он уже не мог. Не имелось данных для сравнения. Он даже не знал, как называется их племя. Да и племени больше бы подошло слово “стадо”.

Самки заметили его приближение, и одна из них тут же стала в недвусмысленную позицию. Его передёрнуло. В пещере, плюс ко всему, ещё и  царил тошнотворный запах коллективных выделений, что радости отнюдь не добавляло. Он прошёл мимо самки и сел рядом. Этого он тоже не хотел, но должен был находиться именно здесь. Это он точно знал...