Снежный пожар - [45]

Клей ждал меня у лестницы; он помог мне перенести багаж в машину. Мне показалось, что он хочет мне что-то сказать; у двери я остановилась, вопросительно глядя на него. Его слова удивили.

— Больше всего на свете меня восхищает смелость. Джулиан ею обладает. Про себя не могу сказать этого с уверенностью. И совсем не уверен, Линда, что в критический момент поступлю так, как должно, а не так, как мне будет выгодно, особенно если под угрозой окажется моя безопасность. Ты должна это помнить.

Что он хотел этим сказать? О чем предупредить? Я вдруг почувствовала облегчение оттого, что мне не придется больше проводить ночи в Сторожке.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ты и не должна понимать. Просто держи в уме то, что я тебе сейчас сказал. Ты обладаешь смелостью, Линда. Может быть, отчасти глупой и безрассудной. Мне бы не хотелось, чтобы ты пострадала. Вспомни об этом, если придет время, когда ты меня возненавидишь.

Он удивил меня еще больше, когда наклонился, чтобы поцеловать в щеку.

Усевшись за руль машины, я поблагодарила его и сказала, что еду в город навестить Стюарта. Он ничего не ответил. Свернув на дорогу, я заметила, что он все еще стоит и смотрит мне вслед. Странный человек этот Клей Дэвидсон. Я его не понимала, но испытывала к нему теплые чувства.

В тюрьме сегодня были и другие посетители, и мне пришлось стоять в очереди, чтобы получить разрешение на свидание. Когда меня вызвали, некоторые табуретки в узкой комнате были заняты, и, когда я увидела Стюарта сквозь знакомую решетку, меня охватило острое чувство жалости.

Я говорила тихо, осознавая, что нахожусь в комнате не одна. Мне многое надо было ему сказать, и я торопилась. Прежде всего, я сообщила брату, что Джулиан не станет ему помогать, а займет нейтральную позицию, полагаясь на естественный ход событий.

Стюарт выслушал меня недоверчиво.

— Это не похоже на Джулиана. Не понимаю, что с ним происходит.

— Иногда ему кажется, что именно ты толкнул кресло, — сказала я. — Но он в этом не уверен.

Частица света угасла в Стюарте с тех пор, как я видела его в последний раз. Его медные волосы потускнели, глаза затуманились. Люцифер больше не освещал окружавший его мир.

— Вот уж не ожидал, что он поведет себя подобным образом, — растерянно признался он. — Я не думал, что он поверит клевете Эмори.

— Неужели после столь долгого молчания — ведь он даже не навестил тебя в тюрьме — ты все еще надеялся, что он за тебя заступится?

Когда Стюарт заговорил, его голос дрожал:

— Я думал, что он разрабатывает способ, как меня отсюда вызволить. Нет, не узнаю Джулиана. Такое поведение не в его характере. Линда, ты от меня не скрываешь? Наверное, существуют какие-то обстоятельства… Может быть, он хочет защитить кого-то еще?

Мне захотелось прижать его к себе, как я это делала, когда он был маленьким мальчиком, но, если я намеревалась ему помочь, мне следовало быть резкой и не щадить его чувств.

— Я рассказала тебе далеко не все. Джулиан утверждает, что ты заигрывал с Марго.

Изумление Стюарта было таким непритворным, что я немного успокоилась.

— С женщиной, сидящей в инвалидном кресле?

Я не могла сомневаться в его искренности.

— Она не утратила привлекательности для Джулиана.

— Это правда, — согласился Стюарт. — Он никогда не видел ее в реальном свете. Хотя все окружающие замечали, что с ней происходит. Другие люди, становясь калеками, пытаются заново приспособиться к жизни. Другие, только не Марго. Ее обуяла страсть к разрушению, но она никого не могла ввести в заблуждение, кроме Джулиана и Адрии. Да, она пыталась со мной заигрывать — она хотела таким образом наказать Джулиана, используя меня в качестве орудия мести, но я в этом не участвовал, просто отшатнулся от нее. Джулиан был моим другом, наставником, я ему поклонялся. Щадя его, я скрывал от Джулиана свою неприязнь к Марго. Но никаких других чувств к ней я не испытывал.

— Не была ли твоя неприязнь достаточно сильной, чтобы ты толкнул кресло на колеса? — тихо спросила я. Существовали вещи, о которых Стюарт мне не рассказывал, и мне захотелось вести его из себя, заставить раскрыться. — Не ты ли подпилил ограду, чтобы кресло проскочило сквозь нее в лощину?

Я видела, как глубоко потрясли его мои слова.

— Ограду… о чем ты говоришь?

— Она была преднамеренно повреждена, ослаблена заранее.

— Но, Линда, ты ведь знаешь, что я на такое не способен.

Я знала и не могла больше выносить его растерянного, почти затравленного взгляда.

— Никто и ничто не заставит меня усомниться в тебе, — пообещала ему я. — Но я не могу бороться со связанными за спиной руками. Ты должен все мне рассказать. Я владею только осколками истины, из которых не складывается цельная картина. Эмори знает, кто я, равно как и Клей. До сих пор никто из них не выдал меня Джулиану — понятия не имею почему. В конце концов, я должна прийти к твоему адвокату с чем-то весомым. Я все еще уклоняюсь от встречи с ним, потому что мне нечего ему предъявить.

По его взгляду я поняла, что Стюарт только теперь в полной мере осознал, какая опасность ему угрожает. У меня было такое чувство, что ему известно, почему Эмори и Клей не раскрывают мое инкогнито, но он не хочет говорить мне об этом. И тут меня озарило.